Батум

Сталин. За что сидишь?

Уголовный (декламирует).

…А скажи-ка мне, голубчик,Кто за что же здесь сидит?Это, барин, трудно помнить,Есть и вор здесь, и бандит!

Домушники мы, например.

Сталин. Письмо на волю надо передать.

Уголовный. Сегодня какой хохот у нас в камере стоял! Хватились — глядь, а папиросы кончились! Прямо животики надорвали, до того смешно: курить хочется, а курить нечего.

Сталин. Лови… (Выбрасывает во двор пачечку.)

Уголовный. Данке зер! Ну-ка, от окна отходи! (Усердно подметает.)

Проходит надзиратель, скрывается.

Письмо в пачке?

Сталин. Ну конечно.

Уголовный (хлопнув кулаком по ладони). Марка, штемпель, пошло ваше письмо.

Сталин. Есть еще вопрос. В женском отделении есть одна, по имени Наташа. Сидит в одиночной камере, из Батума недавно переведена. Волосы такие пышные.

Уголовный. Гм… волосы пышные? Понимаем.

Сталин. Тут очень просто понимать: сидит женщина в тюрьме, и все. Так вот, требуется узнать, как она себя чувствует.

Уголовный. Плакать стала.

Сталин. Плакать? (Пауза.) Ты, я вижу, человек очень ловкий и остроумный…

Уголовный. Не заливай, не заливай, мы не горим.

Сталин. Я не заливаю. А просто я тебя наблюдал из окна. Сейчас женщин поведут на прогулку, так ты бы ее научил, чтобы она прошлась здесь, а то она все в том конце, как на зло, ходит. А ты чем-нибудь займи надзирателя.

Уголовный становится грустен, свистит.

Сталин. Лови. (Бросает пачечку.)

Уголовный.

Отходи!

Первый надзиратель. А что же вы, бестии, не поливаете?

Проходят три женщины, за ними медленно идет Наташа. Надзиратель проходит.

Уголовный (с лейкой, перед Наташей). Вы, барышня, здесь погуляйте, у этого окошка вам будет очень интересно. Там вас ваш главный спрашивал.

Наташа. Какой главный? Никакого я главного не знаю. Отойдите от меня.

Уголовный. Вы в тюрьме в первый раз, а я, надо вам доложить, в пятый. Домушники наседками не бывают. Наше дело — с фомкой замки проверять. Идите к тому окну. (Уходит.)

Наташа (ему вслед). Шпион проклятый!

Первый надзиратель (появился, смотрит вдаль). Что же вы, сукины дети, крыльцо поливаете? Это чтобы губернатор поскользнулся? (Устремляется вон.)

Наташа присаживается на скамейку.

Сталин (появляется в окне). Что значат, орлица, твои слезы? Неужели тюрьма надломила тебя?

Наташа. Coco?

Сталин. Не называй.

Наташа. Ты здесь? Ты… Я думала, что ты уже в Сибири… ты… эээ?

Сталин. Второй год пошел, как здесь сижу. А ты, говорят люди, плачешь? А? Наташа?

Наташа. Плачу, плачу, сознаюсь. Одна сижу, тоска меня затерзала, вот и плачу.

Сталин. Когда началось?

Наташа. С неделю.

Сталин. Перестань, не плачь, они тебя сжуют… погибнешь… Что хочешь делай в тюрьме, только не плачь!

Наташа. Я повеситься хотела…

Сталин. Что ты?! Своими руками отдать им свою жизнь? Я не слыхал этих слов, а ты их не говорила. Слушай меня: тебе осталось терпеть очень немного. Имей в виду, что и Сильвестра, и Порфирия уже выпустили.

Наташа. Что? Выпустили? Правда?

Сталин. Точно знаю. И тебе, конечно, остались последние дни здесь, в тюрьме. Они за тобой ничего не могут найти. Но заклинаю — не плачь!

Уголовный (появляется). Эй… эй… эй…

Первый надзиратель (как коршун, влетает за ним

). Я тебе покажу! Ты что же, мне, стерва, дорогу режешь? (Ударяет уголовного, подбегает к Наташе.) Это что такое? (Бьет Наташу ножнами шашки.)

Уголовный. Эх… сгорели.

Наташа. Не смейте! Не смейте! Он бьет меня!

Сталин (приближает лицо к решетке, взявшись за нее обеими руками). Эй, товарищи! Слушайте! Передавайте! Женщину тюремщик бьет! Женщину тюремщик бьет!

Канделаки (появляется в соседнем окне). Протестуйте, товарищи! Женщину бьют! Женщину бьют! (Стучит металлической кружкой по решетке.)

Крик побежал дальше по тюрьме: «Женщину бьют!»

Уголовный. Ну, теперь пошло!

Первый надзиратель (Сталину). Долой с окна!

Второй надзиратель выбегает, схватывает Наташу за руку.

Наташа. Не трогай меня!

Сталин. Оставь руку, собака!