Беглец

— Можно-то можно, да больно сложно. Это я не про вас, про себя. Начну, к примеру, по статье «возлюби ближнего своего» перечислять, придется батюшке до утра выслушивать. Да и остального чего немало наберется. По одному только вопросу полная амнистия выйдет — «не убий!». Чего не было, того не было.

— Примите мою исповедь, отец Дмитрий? — настаивал Зотов.

— Приходите утром в храм, когда и вы, и я в надлежащем виде будем находиться.

— А если, скажем, умираю? Или умру в ближайшее время? Тогда как?

— Не можете вы такого знать. И никто не может.

— А если знаю?

— Значит, грех страшный задумали и меня в помощники зовете.

— Не желаете, значит, помочь?

— Даже помыслить об этом не советую.

— Придется помирать без покаяния.

Снова развернулся вместе с креслом к портрету предполагаемой матери, долго смотрел на него, потом негромко произнес:

— Она умерла, когда ей было столько же, сколько мне сейчас.

Бове весьма не понравилась его реплика.

— Она была больна, а ты здоров как бык, — немедленно откликнулся он на испугавшие его размышления Зотова.

— Бык в инвалидной коляске, — хмыкнул Зотов. — Странные у тебя представления о здоровье, Бова.

— Не придирайся к частностям. Давай лучше выпьем и прекратим эти дурацкие разговоры о грехах и смерти. Ещё не вечер.

— Не вечер — ночь, — не согласился Зотов. — Дождь, кажется, перестал.

— Извини. Ночь, вечер, день, утро, был дождь, нет дождя… — бормотал Бова, разливая коньяк по стаканам. — Короче говоря — жизнь. И она продолжается.

Он взял стакан, намереваясь передать его Зотову.

— Ошибаешься, — не поворачиваясь сказал Зотов. — Пора, кажется, ей заканчиваться.

И сразу же раздался выстрел.

Не доехали

Машину то и дело заносило на утопающей в грязи проселочной дороге. Николай уже не раз пожалел, что психанул как мальчишка, сорвался с места, не договорил то, что собирался высказать, к чему тщательно готовился несколько дней, старательно подбирая доводы, отыскивая и подготавливая возражения на возможные возражения, чтобы вычленить наконец единственную возможность спокойно и цивилизованно доказать спятившему, как он считал, на пустом месте Сергею Зотову, что его идея не только отыскать своих вероятных родителей, но и вложить почти все свободные деньги в возрождение абсолютно невозрождаемого прошлого, чревато весьма разорительными для их производства последствиями. О том, что ко всему прочему для него лично это напрочь закрывало возможную перспективу вырваться наконец-то из затхлого, загнивающего, как он считал, местного областного пространства и завести собственное дело, выходящее за пределы «погибающей» России, он, естественно, пока сообщать не собирался. Но именно это было для него самым главным, подвигающим на все те усилия, которые он предпринимал в последнее время.

Ещё раз сверившись с маршрутизатором, он резко затормозил на какой-то развилке и повернулся к забившейся в угол на заднем сиденье Ольге.

— Ты действительно решила уйти от него?

Ольга молчала.

— Мне это надо знать достоверно, а не так, как это часто у тебя бывает — то ли да, то ли нет. От этого сейчас очень многое зависит.

— К тебе я возвращаться не собираюсь, — выдавила наконец Ольга.

— Я не об этом. Если то ли да, то ли нет, не исключено, что он ещё одумается. Мне кажется, он тебя все-таки любит.

Ольга не то скептически хмыкнула, не то всхлипнула.

— Но если действительно ушла, то не исключено, что он действительно останется в этих руинах навсегда. И тогда и тебе, и мне лучше держаться от него подальше.

— Почему?

— Потому, что есть люди, которым все это может очень и очень не понравиться. Уже не нравится. Они уже дали это понять.

— Имеешь в виду покушение?

— В том числе.

— А почему на него, а не на тебя? От тебя тоже немало зависит.

— Пока все зависит в основном от него, а не от меня.

— Поэтому стреляли в него?

— Естественно.

— Или поняли, что с тобой можно договориться.

— Что ты имеешь в виду?

— Что с тобой можно договориться.

— Только давай без этих твоих фантазий. Мне они хорошо знакомы, и я давно не обращаю на них внимания.

— Кто такой Азовский?

Услышав её вопрос, Николай вздрогнул и заметно напрягся. Сделал вид, что что-то рассматривает впереди.

Не получив ответа и выждав небольшую паузу, Ольга объяснила:

— Слышала ваш разговор по телефону. Ты называл его Яковом Борисовичем.

— Тебе показалось, — заметно нервничая, ответил Николай. — Не знаю никакого Якова.

— Я посмотрела потом в твоем телефоне. Азовский Я.Б.

— Мало ли с кем я могу разговаривать по телефону. Всех не запомнишь.

— Ты тогда сказал: «Он меня не отпустит. Я его правая рука».

— По-моему, всё понятно.

— Ты ещё добавил: «Если все получится, подумаю». Что должно получиться?

— Мало ли что. Уже не помню.

— Я как раз собиралась от тебя уйти. Подумала, что все это неспроста, но было тогда не до того. Только потом вспомнила.

— Ты, кажется, на что-то намекаешь?

— Когда в него выстрелили пять раз, вспомнила.

— Стреляли пять раз, попали всего один. И то неудачно.

— Тебя это очень расстроило?

— Представь себе — да. Очень неприятно, когда стреляют в тех, кого ты хорошо знаешь.

— К тому же — неудачно.