Бейкер-стрит на Петроградской

Шифер, пинотекс, ондулин, плинтус, рубероид — иностранные слова. А вот и русские: вагонка, сороковка и пятидесятка, обрезная доска, буравы, дрели, гайковерты, молотки, гвозди, саморезы, гайки, шайбы, ножовки шведские, пилы лучковые, косы и секаторы, лопаты и тяпки, топоры и колуны, стамески и долота, грабли и лейки, наконец, бензопилы и электрорубанки…

Все это сопровождает меня всю взрослую, сознательную жизнь.

Садовые участки, деревенские наделы — неотъемлемая часть моей пестрой биографии, потомка государственных (не крепостных) крестьян Российской империи, внука сельского кузнеца — Павла Николаевича Федотова-Масленникова и Михаила Ивановича Шмелева — капитана Волжского пароходства, служившего у купцов Бугровых.

Наш корень — деревня Верхополье рядом со скорбной «владимиркой», в 7 километрах от Оки, в 60 километрах от Мурома и в 90 километрах от Нижнего Новгорода, где я и родился в доме для «холостых» инженеров Сормовского судостроительного и паровозостроительного завода. Инженером по капитальному строительству там работал мой отец — Федор Павлович.

Мой дед по материнской линии — Василий Павлович Ильин, мастер паровозного цеха этого же завода.

В Сормове же я был и крещён.

Поскреби каждого русского — обязательно окажется татарин. Эта шутка ошибается — он обязательно окажется каким-нибудь финноугром.

Моя российская чистокровность под сомнением.

Бабушка по материнской линии — Надежда Осиповна — была дочерью мелкопоместного донского дворянина и казачьего офицера Осипа Торопенко, рано погибшего в кавказских стычках, красивого, стройного, южных кровей. Именно от него через нашу бабушку мы все поимели большие, длинные носы.

Мои старшие дети — сын и дочь — полуэстонцы.

Внучка от сына Маша — в ее жилах еще большее разнообразие кровей. Она живет в Америке, вышла замуж за норвежца, стала миссис Мария Лунд. А недавно родила нам правнучку мисс Карин Лунд.

Круг замкнулся — мы снова породнились со скандинавами!

Помню, известный режиссер, которого я много лет назад пригласил на телевидение и с которым мы сделали несколько спектаклей, в том числе в ленинградской оперетте, где теперь он худрук, Александр Аркадьевич Белинский при виде телевизионного публициста Николая Сванидзе сказал: «Недостаточно еврей…»

А известный телережиссер Игорь Беляев в своей книге «Гибрид» признается, что он «не совсем еврей»…

А кто такие русские? Наш великий историк Василий Осипович Ключевский писал, что мы наполовину финны.

После удара Батыя по Киеву часть восточных славян бежала в междуречье Оки и Волги (финские, кстати, имена — Йока и Валгла), ассимилируя лесные племена — мурома, кинешма, Кострома, вологда, наконец, москова.

Сегодня Москва является гигантским тиглем по переплавке национальных кровей. В двадцатом веке добрая гостеприимная тетка Москва поглотила тысячи молодцов с юга России — сначала из Одессы, потом из родного мне по бабушке Ростова-на-Дону, позже — с Северного Кавказа.

Еще Бернард Шоу сказал: «Здоровая нация так же не замечает своей национальности, как здоровый человек — своего позвоночника».

Ни кузнецом, ни сборщиком, ни даже строительным инженером я не стал, но, уверен, унаследовал от «предков» вкус к рукоделию.

Мой единственный сын, хоть и является кандидатом архитектуры, не унаследовал от меня этой «рукастости». Его контакты с любыми техническими системами (утюги, часы механические, часы кварцевые, чайники, телефоны, мопеды, автомобили) приводят к роковым для этих систем результатам…

ОМУТ ПЕДАГОГИКИ

Университет и правила личной гигиены. — Не люблю унылые физиономии. — Меня опять заманили. — Старик, иди к нам во ВГИК! — Я выдаю характеристики. — Тарковский сбил всех с толку!

Это было сорок пять лет назад.

Запах подмышек студенток в верхних слоях атмосферы учебной аудитории и аромат носков студентов в нижних слоях — вот мои яркие и навязчивые впечатления от преподавания в Ленинградском университете.

Мне не нравилась эта работа. Еще Бернард Шоу сказал: «Тот, кто умеет, делает; кто не умеет — преподает».

Сам недавний студент, я согласился преподавать на только что созданном факультете журналистики невиданный доселе предмет «редактура телевидения». Согласился потому, что хотел поделиться опытом телевизионного журналиста, полученным в дни работы на Всемирном фестивале молодежи и студентов в Москве.

Слушали меня невнимательно, вкуса к преподаванию у меня не было. С тяжелым чувством я каждый раз шел в эти затхлые, тесные аудитории на заднем дворе филфака.

Лучше получалось, когда студенты приходили ко мне в Дом радио. Я даже руководил некоторыми дипломными работами. Одной из моих дипломанток была, как я уже говорил, Белла Куркова, ставшая впоследствии во главе ленинградского телевидения.

Следующее искушение случилось через тридцать пять лет.

Мне предложили читать лекции по кинорежиссуре на Высших курсах сценаристов и режиссеров в Москве.