Белая борьба на северо-западе России. Том 10

С нашей колонной отсюда уже неотлучно шел и генерал Родзянко, крича и требуя движения вперед. Тут же мой брат сообщил мне, что, по всей вероятности, ему придется, вместе с Темницким полком, согласно плану наступления и после достижения нашими войсками линии Сиверская – Волосово, двигаться на Николаевскую железную дорогу, перехватить ее и мешать подвозу подкреплений красных из Москвы. Но затем это, по-видимому, предположение не было исполнено, и движение дивизии происходило по обеим сторонам Варшавской дороги прямо на Гатчину. Со всех сторон обвиняют Ветренко, что он, желая участвовать во взятии Гатчины, не исполнил это приказание. Многие указывают на этот факт как на одну из причин неудачи нашего наступления на Петербург. Я уже указывал на недисциплинированность как на одну из черт характера Ветренко, но эта черта была свойственна и не ему одному, а была общим для всей армии пороком. Большая доля вины лежит на нашем командовании, которое, перестраивая армию на регулярный порядок, слишком мало обращало внимание на вопрос дисциплины (история с присоединением к моей батарее второго взвода – разительный пример). Кроме того, забывают, что при дивизии неотлучно находился помощник Главнокомандующего генерал Родзянко, на которого вина в неисполнении плана наступления ложится сугубо.

После занятия Красных Гор вятцы были двинуты на Бежаны, но эта важная переправа через Лугу была занята лишь на другой день и не без помощи даниловцев, двинувшихся от Полей на Накол и переправившихся через реку.

12-го числа части дивизии пошли дальше по двум направлениям: даниловцы, вятцы и первый взвод моей батареи, переправившись у Бежан, должны были двигаться на станцию Мшинская, после занятия которой Вятский полк должен был дойти до деревни Лизеры, ведя разведку по линии железной дороги. Волынцы же двинуты были на станцию Преображенка, после занятия которой красногорцы поворачивали на юг с целью занять город Лугу, в случае же нахождения там 1-й дивизии – войти с ней в связь.

Весь день 12-го числа мы провозились на переправе. Из-за небольшого размера парома переправа шла очень медленно – в один раз на нем помещалось не более 4–5 лошадей. Кроме того, даниловцы ждали хлеб, который люди не видели уже три дня. Вообще, подготовка к наступлению была ниже всякой критики. При подготовке к наступлению естественно было бы отдать приказ о заготовке частями запаса продовольствия хотя бы дня на три-четыре. Однако это сделано не было, и полки двинулись в наступление, имея при себе лишь носильный на людях запас, который быстро истощился, подвоз же по непроходимым дорогам и [при] нашем быстром продвижении был совершенно немыслим. А доказательством того, что этот запас можно было сделать, служила батарея, люди которой ни одного дня не сидели без хлеба. Все части, до занятия Гатчины, кормились по большей части от населения, лишь изредка и не полностью получая довольствие из тыла. При стоянии на месте такие временные займы возвращались, но сейчас, вследствие быстрого продвижения, это делать было невозможно.

Уже стемнело, когда мы двинулись. Легкий морозец поверхностно затянул грязь, так что, пока мы шли берегом, дорога была отличная, но зато дальше наше мучение возобновилось, особенно трудны были переправы через речки, как Кемка и другие.

Около часа ночи остановились – надо было дать передохнуть людям и лошадям. Развели костры, и люди легли прямо на землю, я лег тоже. Пошел снег, и, когда встали, все было бело, кроме мест, где лежали люди. Начало чуть-чуть брезжить, когда мы двинулись дальше, оказалось, что пройденная нами дорога была отлична по сравнению с той частью, которую нам предстояло пройти. Широкая просека, по которой мы шли, представляла собой сплошную кашу разбитой и разъезженной грязи. Лошади вязли по колено, повозки останавливались, в орудия приходилось местами впрягать по десять лошадей и с помощью роты солдат протаскивать через особо трудные места. Вскоре увидали брошенную телегу, принадлежащую двум ротам даниловцев, ушедших вперед с задачею перерезать Мшинскую ветку и Варшавскую дорогу. К довершению всех бед, из расспросов проводника выяснили, что наша дорога нас не выведет на станцию Мшинская, а к охотничьему дому в четырех верстах южнее станции.