Белая королева

Ветер влепил ему ледяную пощечину. Еще одну. Вновь и вновь. Голову мотало из стороны в сторону. Пронеслись мимо тучи – и воцарилась тьма.

Милан не сопротивлялся, не пытался высвободиться из хватки того, кто похитил его. Юноша скрестил руки на груди. Сквозь тонкую ткань рубашки он чувствовал, что ладони у него стали холодными как лед. За тьмой его ждал еще один слой туч. Его тело прорвало эту завесу, и над головой вдруг распростерся усыпанный звездами купол неба. Огромное и круглое Око Создателя сияло среди созвездий. Тут ветра уже не было и воздух казался теплым, как в летнюю ночь.

Теперь Милан уже сумел запрокинуть голову. Он увидел размашистые крылья – и голову Человека-ворона.

– Ты позабыл обо мне, Милан Тормено? – Теперь голос звучал уже не столь приветливо, как при их последней встрече. – Прошло уже больше месяца с тех пор, как ты произнес свое обещание. То было в десятый день Месяца Яблок.

– Я ни о чем не забыл! – воскликнул Милан. – Но то, чего ты требуешь, выполнить не так уж просто.

– Потому мне достаточно всего лишь знать, что ты прилагаешь усилия.

– Ты обещал, что останешься в междумирье, – напомнил Милан. – Разве твое слово имеет вес только месяц?

Воронья голова наклонилась ниже, огромные черные глаза не мигали.

– Ты знаешь, как мне одиноко там, где ты оставил меня без детей? Благодаря им я смог пережить эти столетия. Теперь часы растягиваются, кажутся днями. Время остановилось. А ты не делаешь ничего, чтобы в небесах появилась вторая луна. Ты забыл обо мне?

– Мне нужно время… – вновь попытался урезонить его Милан.

– Посмотри на небо! Видишь, как ширится тьма? Видишь, как она поглощает звезды? У нас не осталось времени. Моя принцесса возвращается, и если ей не будет тут места, она не сможет остаться! – Когти сильнее сжали плечи Милана. – Не забывай, что ты обещал мне!

Человек-ворон выпустил его, и Милан с воплем обрушился во тьму.

Цилия, Равануна, позднее утро, 14-й день месяца Вина, год второго восхождения Сасмиры на престол

– Милан!

Юноша прищурился. Яркий свет слепил глаза, но он сумел разглядеть какие-то смутные очертания.

– Милан! – Зычный голос эхом отдался в ушах.

Наконец-то он сумел распахнуть глаза. Золотистый солнечный свет заливал двор. Заросли пиний обрамляли таверну с западного края деревушки, за ними слышалось журчание небольшого ручейка.

Милан осознал, что на него таращатся. Здесь, в тени дома, собралось несколько крестьян, сидела хозяйка, играли дети.

– Ты вопил так, будто тебя мечом на куски рубят, – шепнул ему Раинульф.

Милан сидел на стуле на солнцепеке. Должно быть, он уснул. Он помнил, что недавно сытно позавтракал. На одном из столов в тени еще виднелось несколько кусков свежего хлеба, рядом стояла миска с черными оливками и кувшин разбавленного вина. Во рту ощущался резкий привкус козьего сыра. Он просто уснул! Все это был лишь сон…

Выпрямившись, он улыбнулся остальным и примирительно поднял руки.

– Кошмар, – громко сказал он, чтобы все во дворе слышали его. – Мне всего лишь приснился кошмар.

Рубашка пропиталась потом и липла к спинке стула. Плечи болели, точно его отстегали кнутом. Руки были сжаты в кулаки. Раскрыв ладонь, юноша увидел иссиня-черное перо.

У него перехватило дыхание.

Этому должно быть какое-то объяснение!

Над двором раздалось воронье карканье. На крыше дома сидело с полдюжины черных воронов. Птицы внимательно наблюдали за Миланом, в их глазах горел странный… разум?

– Кто-то подходил ко мне? – шепотом спросил Милан у Раинульфа.

Лучник удивленно уставился на него:

– Дети играли в прятки, и один из малышей прятался за твоим стулом. Ну и вокруг бегали. Когда ты завопил, они до смерти перепугались.

Милан посмотрел на черное перо у себя на ладони. Может, кто-то из ребятишек решил подшутить над ним? Другое объяснение не укладывалось у него в голове. Да, Человек-ворон мог являться к нему во сне… но не проникать же в явь! Это не могло быть его перо. Не могло!

Милан сглотнул. В горле пересохло.

– Я… пожалуй, пересяду в тень.

Он посмотрел на остальных людей, собравшихся за столом. Вчера он снова рассказывал историю о Фелиции. О загадочной рыжей лучнице в лесах, боровшейся с убийцами и поджигателями из Лиги. Селяне слушали его с уважением. Фелицию все любили. Слух о ее смерти на костре в Далии быстро распространился в Швертвальде, вызывая у людей отчаяние. Теперь же все хотели верить в историю о том, что Фелиция жива и невредима, и Милан рассказывал эту историю вновь и вновь, пусть это и была ложь.

И всякий раз, повествуя о герцогине, он немного приукрашал историю, чтобы Фелиция выглядела в их глазах еще самоотверженнее и героичнее.

Но когда ночью он оставался наедине с собственной ложью, в его сердце ширилась горечь. Что бы он ни рассказывал, Милану казалось, что его слова не воздают должного Фелиции, которую он знал. Знал и любил, ведь она была любовью его жизни.

Он уже собирался встать, когда рука Раинульфа опустилась на его плечо.