Белая королева

Большинство солдат в войске думали, что он наемник, охраняющий Джулиано, и Рутгер их не разубеждал. На самом деле он относился к Джулиано скорее как к младшему брату. Выслушивал его опасения. Давал ему советы. Рутгер не сомневался, что у Джулиано добрая душа.

Дозорный опустил копье. Красноватые отблески плясали на его бородатом лице. Мужчина протянул к жаровне ладони, греясь. На плечи он набросил шерстяное одеяло. Похоже, он совсем замерз. И очень устал.

– Свежо, да? – прошептал Рутгер, подойдя к дозорному.

Солдат кивнул:

– Да, ночка выдалась долгая. Я…

Он не договорил. Рутгер нанес ему удар кулаком в горло. Адамово яблоко проломило гортань, и несчастный начал задыхаться.

Рутгер зажал ему рот ладонью, обхватив мужчину левой рукой за грудь, и повалил на землю. Тело еще подрагивало, но у дозорного не оставалось сил, чтобы сопротивляться.

Рутгер осторожно оглянулся. С момента нападения его сердце не совершило и десяти ударов. И он не шумел. Похоже, все в порядке.

Тело дозорного обмякло, мертвые глаза взирали на Рутгера с обидой.

Забрав у солдата одеяло, Рутгер схватился за железную опору жаровни.

– Пора! – нарушил тишину знакомый голос верховного священника.

Рутгер оглянулся. Вокруг поднимались солдаты. Они лишь притворялись спящими. Его здесь ждали!

Не колеблясь, Рутгер опрокинул жаровню. Раскаленные угли посыпались на сухое дерево требушета. Он скормил пламени одеяло, и в воздух взметнулись густые клубы дыма. Завоняло жженым волосом.

Арбалетный болт впился в столб требушета рядом с Рутгером. Пригнувшись, мужчина шмыгнул между балок. В свете жаровни багрово блеснули обнаженные клинки. Со всех сторон на него бросились солдаты.

Но он успел добежать до соседнего осадного орудия, катапульты. Увернувшись от удара мечом, Рутгер пнул еще одну жаровню, и угли, просыпавшись на сухие опоры, подожгли еще одно орудие.

– Гасите! – крикнул капитан Орландо.

Что-то ударило Рутгера в спину. Он пошатнулся, упал на колени. Холодная сталь прижалась к его горлу. Когда мужчина поднял голову, он увидел стоящего перед ним Нандуса Тормено.

– Я знал, что ты придешь, – сказал верховный священник. – Ты просто не мог не…

Кто-то плеснул на огонь из бурдюка, и пламя, слабо горевшее под требушетом, с шумом взвилось до небес, охватывая все орудие.

Нандус ошеломленно развернулся.

– Нет, нельзя…

Но было уже слишком поздно! Дозорный у катапульты уже схватил бурдюк, припасенный для мулов. Вчера вечером Рутгер заменил воду в бурдюках на отличное масло для фонарей. Он понимал, что тлеющими углями не сможет поджечь тяжелые балки.

На втором осадном орудии тоже заплясали языки пламени. Рутгер посмотрел на стены Туара. Ему не удалось спасти город, но он хотя бы немного ослабил противника. Завтра обстрел будет совершаться не из семи осадных орудий, а из пяти.

Рутгера схватили, повалили на землю.

– Вбейте столб перед центральным требушетом, – спокойно приказал Нандус. – И следите за этим стрельцом. Обработайте его рану. Нельзя, чтобы он просто истек кровью. – Верховный священник присел рядом с пленным. – Ты отважный человек, Рутгер. Я знал, что ты поступишь именно так. – Он осторожно хлопнул лучника по здоровому плечу. – В моем сердце нет гнева к тебе. Напротив. Я уважаю тебя. Но теперь я вынужден совершить то, к чему меня принудили твои действия.

Туар, край мыса, час после рассвета, 15-й день месяца Вина, год второго восхождения Сасмиры на престол

Нандус старался не обращать внимания на полный упрека взгляд Джулиано. Впрочем, его сын был умен и потому молчал. Рутгер убил арбалетчика Черного отряда. Он уничтожил два осадных орудия – от них остались только почерневшие балки. Да, они не упали, но не стоило проверять, выдержат ли орудия нагрузку, когда тяжелый противовес обрушится вниз, швыряя камень в небеса.

Сотни воинов Черного отряда выстроились перед требушетами. Вольфхард фон Уршлинген, сидя на вороном коне, смотрел на обнаженного повстанца. Лицо кондотьера оставалось бесстрастным, он мастерски скрывал свои чувства. И только шрам, тянувшийся по щеке к искалеченному уху, в ясном утреннем свете казался еще краснее, чем раньше.

– Тебе есть что сказать? – громко спросил Нандус у пленника.

– Да не покорится вам Туар никогда!

Слова срывались с губ Рутгера искаженными: когда арбалетчики поняли, что он убил их товарища, они измолотили связанного пленника рукоятями оружия. Если бы Нандус не вмешался, повстанца забили бы до смерти. Ему выбили зубы и сломали несколько ребер, тело швертвальдского стрельца покрылось кровоподтеками.

Пленного привязали за правую руку и правую ногу к столбу, который люди Орландо врыли в землю перед требушетом. Орудие было готово к выстрелу. Тяжелый противовес на конце рычага уже был поднят. Две веревки вели от нижнего края рычага к левой руке и левой ноге пленного.

– Твое желание не исполнится, бунтовщик. Туар падет. Твой поступок ничего не изменит.