Белая лошадь, черные ночи

― Тихо, ― шиплю я. ― Это всего лишь я.

Ее крики стихают, но пульс все еще стучит слишком сильно. Ее грудь вздымается и опадает, выпирая из декольте, а ремни крыльев сжимают их вместе. Она перестает сопротивляться, но ее глаза все еще готовы к сражению.

Ее крылья бьются о стену, когда я снова толкаю ее назад.

― Сейчас я уберу свою руку, и ты скажешь мне, куда идешь.

Медленно я убираю ладонь с ее влажного рта и опускаю ее вниз, на шею.

Оскалив зубы, она рычит:

― Что ты здесь делаешь?

― Это моя работа ― защищать тебя. Неужели ты думала, что я выпущу тебя из поля зрения? ― Ее идеальная грудь продолжает вздыматься, стянутая ремнями. ― А теперь скажи мне, куда ты направляешься.

― Мне просто нужна секунда тишины!

― Ты лжешь, ― лениво говорю я, прижимая большой палец к ее яремной ямке, где ее быстрый пульс подтверждает это.

Выгнувшись под моей хваткой, она выплевывает:

― У Райана есть секреты, ты простишь мне желание узнать правду о том, за кого я должна выйти замуж.

― Секреты, спрятанные в овощехранилище?

― Что? Я не знаю. Я просто следую интуиции. Секреты всегда хранятся где-то глубоко в темноте, не так ли?

Она говорит не всю правду, но большая часть того, что она говорит, не является ложью. Я немного ослабляю хватку на ее горле. Мышцы там подрагивают, когда она сглатывает, и я ничего не могу с собой поделать. Это полное дерьмо, но все, о чем я могу думать, ― это вогнать свой член в ее горло, пока она не застонет.

― Ты не казалась такой обеспокоенной секретами своего мужа, когда твоя задница была в его руках, ― говорю я.

― А что я должна была делать? Я проиграла пари.

Я рычу:

― Ты сделала это специально. Ты хотела сделать мне больно.

Она тут же взрывается в ответ.

― О, как ты причинил мне боль? Я не твоя, Вульф Боуборн. Ты мог бы трахать меня прямо сейчас в домике на пляже, но ты решил этого не делать. Ты выбрал это.

Я краснею от этого обвинения. Мое тело напрягается, адреналин прокатывается по венам, готовя его к предстоящей драке или траху. Но я в ярости не из-за нее. Причина во мне. Ее слова бьют слишком сильно, потому что это правда.

― Я никогда не выбирал этого, ― шиплю я. Кто в здравом уме выбрал бы эту извращенную пытку? Наблюдать за тем, как девушка, которую я хочу, впивается губами в другого мужчину?

Она бросает на меня язвительный взгляд, который говорит мне, как я ошибаюсь.

― Признай это, ― говорю я сквозь сжатые зубы. ― Ты думала обо мне, когда засовывала язык в его рот.

― А тебе какое дело? ― отвечает она. ― Ты трахнул шлюху, когда? Три дня назад? Ты использовал меня и бросил!

У меня уходит вся моя сила, чтобы не оправдываться и проглотить ненависть, которую она испытывает ко мне.

― Я бы никогда не бросил тебя, Сабина. Ни за тысячу лет, что спят боги.

― Тогда почему ты так жестоко поступаешь со мной? ― В ее глазах блестят гневные слезы, и это немного ослабляет мою решимость.

Мой голос срывается.

― Ты многого не знаешь.

― Тогда расскажи мне! Что могло заставить тебя передумать? Ты действительно так предан Райану?

Я колеблюсь.

― Да, предан, но дело не только в этом.

― А что же еще? Ты настолько сломлен? Ты просто играл со мной? Это было весело?

У меня сводит зубы от одной мысли, что я могу причинить ей боль ради удовольствия.

― Ты садист, ― шипит она, щеки пылают румянцем. ― Ты не лучше Берольта с его похотливыми руками…

Мое тело инстинктивно возражает обвинению, бедрами я сильнее прижимаю ее к стене. Ее дурацкие крылья дрожат. Мои глаза вспыхивают, как у дикого зверя.

― Я совсем не похож на Берольта.

В ответ она пихает меня со всей силы, и я даю ей немного пространства, отступая на шаг и вышагивая, как зверь в клетке. Она снова пихает меня в грудь обеими руками, потом еще и еще, пока моя спина не упирается в противоположную стену коридора.

Я позволяю ей прижать меня, желая довести дело до конца. И, черт возьми, как же приятно чувствовать, что ее руки прикасаются ко мне, даже с ненавистью.

― Скажи мне, почему ты был так жесток, Бастен. Я хочу знать правду.

Это опьяняет, прекрасный румянец ее гнева. Я мог бы купаться в ее ненависти всю ночь.

― Я же говорил тебе…

Она бьет меня по лицу. Вспышка боли что-то делает со мной. Ощущение от удара ее руки прокатывается по телу и бьет прямо в мой пах. Я закрываю глаза, борясь с желанием сорваться от адреналина, бурлящего в моих венах.

Я бормочу:

― Сделай это еще раз.

Она приостанавливается, но только на секунду. Она снова бьет меня, на этот раз сильнее. Я стону от безумного удовольствия и облизываю губы.

― Это хорошо. Еще раз.

Но она этого не делает. Я чувствую, что ярость горит в ней, она хочет снова ударить меня, но только не в том случае, если мне это понравится. Затем что-то меняется в ее энергии. Или, может быть, в моей. Она замахивается, чтобы снова дать мне пощечину, но на этот раз я ловлю ее, хватаю за запястье и прижимаю к стене.