Белая лошадь, черные ночи

Его руки на моей заднице свободно исследуют меня, словно я его приз, который он хочет разграбить. Прорези платья позволяют ему касаться моих самых интимных мест, защищенных только атласными трусиками.

― Их нужно снять, ― резко приказывает он.

Я дергаю бедрами, и он опускает меня на пол. Сначала он берется за сломанные крылья, расстегивает кожаные ремни на моей груди и спускает их с плечей. Я глубоко вдыхаю, наконец-то освободившись. Но прежде чем я успеваю выпутаться из трусиков, он опускается передо мной на колени, словно собираясь молиться богам. Грубо отодвинув прорезь платья, он проводит руками по передней части моих трусиков. Его горячее дыхание охлаждает и без того влажную ткань. Он так близко к моей киске ― должно быть, захлебывается в моем аромате. Мои щеки пылают от осознания того, что он видит, насколько я уже мокрая, мое тело жаждет его настолько, что я просто теку от желания.

Он зацепляет пальцами края трусиков и медленно спускает их вниз по моим ногам, проводя ладонями по гладкой коже бедер и икр, пока не достигает моих ступней. Затем он прислоняется лбом к моей нижней половине и стонет.

― Твой запах. Я жаждал его. Ничто его не заменит.

Он встает и расстегивает брюки, а затем снова хватает меня за задницу, отбрасывая юбку платья в сторону, чтобы обхватить моими ногами свои бедра.

Моя голова откидывается к стене. Что со мной не так? Я ненавижу этого мужчину… но моему телу все равно. На самом деле, от ненависти я становлюсь еще более влажной. Это нелепо, но ненависть ― мощная форма связи. Долгое время это был единственный язык, который я знала. И Бастен такой же. Нас вырастили в насилии, поэтому неудивительно, что мы жаждем его.

Мы оба так чертовски извращены. Такие сломленные.

По крайней мере, мы сломлены вместе.

Его веки опускаются, когда он освобождается от штанов и прижимает свой член к моему входу. Он скользит кончиком вверх и вниз по моей блестящей киске, а его грудь вздымается.

― Боги, ты такая чертовски мокрая.

Мои бедра подрагивают, не в силах сдерживаться. Мой язык высунулся, чтобы смочить пересохшие от быстрого дыхания губы. Но как бы я ни ерзала, он продолжает дразнить меня.

Он требует:

― Скажи мне, что ты думала обо мне, когда целовала его.

Я обнажаю зубы, и меня охватывает яростная вспышка гнева.

― Я не думала. Я ненавижу тебя, я вообще о тебе не думаю.

― Ты такая чертовски красивая, когда врешь, ― бормочет он, а затем наконец берет меня одним жестким движением.

Из моего горла вырывается вздох, когда его член полностью заполняет меня. Клянусь богами. Ни одно чувство в мире не сравнится с тем, как ощущается Бастен внутри меня. Мое возбуждение облегчает проникновение, но он такой большой, что все равно растягивает меня так, что это приносит и удовольствие, и боль. Он на мгновение зарывается лицом в мою шею, а его член погружается в меня до упора. Затем он выходит и снова входит рывком.

Я вскрикиваю, преодолевая давление, и он зажимает мне рот одной рукой, а другой поддерживает меня.

― Тише, ― дышит он. ― Ты же не хочешь оповестить весь замок о том, что я трахаю невесту Райана.

Но когда он мощными толчками вбивает меня в стену, я не могу удержать свои стоны. Он прижимает руку к моему рту, чтобы заглушить их.

― Вот так, ― говорит он низким голосом. ― Покажи мне, как тебе это нравится. Как ты, блядь, не можешь удержаться.

Я плотнее обхватываю его дрожащими бедрами, наши мокрые тела скользят. Разрезы на платье рвутся. Оно уже испорчено ― разорвано в клочья грубой каменной стеной, пропитанной моим желанием.

Его пальцы впиваются в мою задницу, и он врезается в меня жесткими, горячими толчками. Шлепки нашей кожи звучат громче, чем мои приглушенные стоны. Я чувствую каждый его дюйм, скользящий внутрь и наружу. Это вызывает во мне какое-то безумие, которое отключает мой мозг и превращает меня в животное. Схватив его за плечи, я приподнимаю бедра в такт его толчкам.

― Кивни головой, ― приказывает он. ― Покажи, что тебе это нравится.

Моя голова покачивается над его ладонью. В награду он меняет положение и проникает в меня еще глубже. Я чувствую себя набухшей, нуждающейся. В моей нижней половине нарастает буря, которую я не могу остановить. Мои бедра напрягаются, я качаю бедрами быстрее, призывая ее. Жаждая ее. Жар нарастает настолько, что я чувствую, как приближаюсь к развязке, и моя киска сжимается вокруг его члена.

― Нет, ― рычит он. ― Еще нет.

Он полностью выходит из меня. Он убирает руку от моего рта как раз вовремя, чтобы я успела возмущенно запротестовать.

― Бастен, пожалуйста! ― задыхаюсь я, злясь на него за то, что он заставляет меня умолять.

― Я сказал, что еще нет. ― Он несет меня к кровати, где опускает мою задницу на меховое покрывало. Он стоит надо мной, глядя на мое распростертое тело в разорванном, испорченном платье, а затем широко раздвигает мои колени.

Он опускается у изножья кровати, его губы приоткрыты, и когда меня осеняет, что он задумал, мои глаза расширяются.

― О нет, ― говорю я. ― Не это. Это слишком. Я не выдержу!