Белая птица

Вот, наконец, она стала свободной,

Чтоб жить и работать, как сердцу угодно.

Не выбирая, что модно – не модно,

Лишь искренность в каждой песне.

И если уж к слову… Заглянем вперед.

Она до сих пор так живет и поет.

И зритель ей верит, и любит, и ждет,

Смеется, и плачет вместе.

Все вроде бы просто, но хрупкие плечи

Груз дел бесконечных мог покалечить.

Их поделили, и ей стало легче

Встречать штормовую волну.

А дело все в том, что с ней были друзья.

Ее коллектив как большая семья.

Где все на доверии и без вранья,

Удачи и промахи – поровну.

В то время продюсерскими делами

Сама занималась. Потом поняла и

Взяла себе в помощь директорами

Сандлера и Байтазиева^[6].

Так символично с хита «Странник мой»

Отправились странствовать, сон и покой

Забыв навсегда. Сумасшедший такой

В судьбе поворот. Поразительно!

Здесь греческий эпос пролился вином

О смелом «Арго», за волшебным руном

Уплывшим отважно, не зная о том,

Что встретится на пути.

Вот только в истории наших лет

Ясона, как вы понимаете, нет.

Но это не значит, что славных побед

Уже никому не найти.

Она повела свой корабль не хуже.

В моря шоу-бизнеса, не по лужам.

С медузами, гидрами, зноем, стужей —

В водовороты страстей.

И в мягкую вату сбивалась вся пена,

И скалы, дрожа, расступались. «Сирена»

Летела вперед. Так необыкновенно.

За признаньем, любовью людей.

Ребята тогда сознавались охотно,

Что с ней санаторием стала работа.

И это не просто желанье кого-то

Польстить, как слуга – госпоже.

Она очень искренне всеми любима,

Кто с нею работал, работает. Прима

Печется о каждом. Успеха помимо.

Став в доску своей уже.

Бывало не редко, что дружной толпой

Все после концерта брели к ней домой.

И баловать вкусной домашней едой

Для Иры – приятные хлопоты.

И так повелось, что зовут меж собой

В команде ее только «Мама». Любой,

И старый вояка и молодой, —

«Под козырек» без ропота.

* * *

Еще насчет «Мамы»… Прошу извинить,

Что в вихре событий пришлось упустить:

Есть дочь у нее. Но о том говорить

Придется, вернувшись назад.

И чтоб не обидеть… Про личную жизнь —

Лишь факты. Без грифа «секретно». Держи,

Мой читатель, но сам не спеши

На все округлять глаза.

* * *

Ростов-на-Дону был ее колыбель.

Семь лет, как Победу справляли теперь.

В домах из окон, через каждую дверь

Младенцев лились серенады.

И дети любимые после войны

Рождались в развалинах нашей страны,

И все они стать непременно должны

Счастливыми были в награду.

Она в январе появилась на свет.

В день после Крещения. Сотни планет

Построились так, чтоб любая из бед

В их доме не тронула мира.

Счастливым актерам театра пришлось

Всерьез потрудиться, так довелось,

И им разучить эту роль удалось —

Родителей^[7] маленькой Иры.

Скрижалей судьбы прочитать не дано.

Но старый актер что-то понял давно,

Когда, развернув теплое полотно,

Малышку вынес на сцену.

Пока удивленные, за кулисой,

Родители ждали концовки сюрприза,

Он громко сказал: «Она станет актрисой!

Нам небо готовит смену».

Тогда все вокруг улыбнулись слегка

На милую выходку старика,

И это «крещение» забыли пока,

Купив детскую кроватку.

А жизнь понеслась полосатой осой.

И вот эта девочка с длинной косой

Уж шлепает резво по лужам босой,

Прижав нотную тетрадку.

Ей девять. Приветливый, жаркий Баку

Их принял с любовью. Я смело могу

Сказать, этот город и сделал судьбу

Ирины – неповторимой.

Театр и музыка: Рахманинов, Лист.

Спектакли, актеры и запах кулис,

Светлые улочки – сверху вниз

В своей красоте старинной.

Закончив и среднюю и ЦМШ^[8],

Она оправдала столько надежд.

Родители прочили славы кортеж

Для дочери-пианистки.

Никто и не думал тогда наперед

О том, что возьмет она и запоет.

Ведь в детстве пропеть не могла пары нот —

Сейчас признается артистка.

Средь этой романтики юную кровь

Никак не могла обойти и любовь:

Безумная, первая, вновь и вновь

Сомкнуть не давала глаз.

Но так повелось, и случается часто,

Что первая – гостья и вечно несчастна.

Как будто экзамен, в котором участье

Лишь право любить в другой раз.

Но этот экзамен не забывают,

(Как многие после уже утверждают),

Они просто лгут. Я теперь точно знаю.

А первая – как эталон.

И все, потеряв ее, ищут всю жизнь.

Кому удается, кому – миражи.

Преодолеешь пока виражи,

Состарится и Аполлон.

Она погибала в четырнадцать лет,

Любя человека. А он ее – нет.

И это была самой страшной из бед,

Впоследствии став фатальной.

Тогда, в восемнадцать, назло (хоть реви)

Она вышла замуж не по любви.

Хотела забыть: но душой не криви,

Покуда душа хрустальна.

В том браке она дочку и родила,

Но стать в нем счастливою не смогла.

Тот год с небольшим, что она прожила,

Не может простить себе.

И брак разлетелся на мелкие части,

Как свадьбы тарелка, что бита на счастье.

В дальнейшем остался совсем безучастным

Муж первый к ее судьбе.

Лишь в этом году, на весь белый свет,

Она все ж поведала свой секрет,

Кого так любила. И этот ответ

Легко объяснял ее страсть.

В хитросплетеньях гадалки-судьбы,

Возможно не зная, кем для неё был,

Он эту поэму благословил

(Тогда еще первую часть).

Муслим Магомаев. Вот так, мужики!

Кусайте хоть локти, хоть кулаки,

А не переплюнешь. Любой его хит

Дает сто очков и ныне.

И, как человек, благороден и чист,

Пытлив, остроумен, в меру речист.

На равных с ним гений и трубочист,