Белая стая

— Земляные черви — прекрасный биокорм, — отозвалась Глаша. — Червятником ведает Сеня. Сеня, ну как, развелись черви?

Из травы ответа не услышали. Зато громко вскрикнула Люба: это Саша подобрался сзади и дёрнул её за косу.

— Тихо вы там! — прикрикнул Витя. — Сенька, отвечай, — как с червятником? Разлёгся на собрании и ещё отвечать не желает!

— Сеня! — окликнула Глаша. Она встала, чтобы подойти к нему.

Но Саша её опередил. Подскочил к неподвижно лежавшему Сене, нагнулся над ним и сообщил радостно:

— Дыдык спит!

Таня, Люба и Света со смеху покатились. И Глаша засмеялась. А Витя отчеканил сердито:

— Вот что значит полёживать на собрании!

Глаша сдержала смех и приказала с подчёркнутой строгостью:

— Растолкай его, Саша! Заснуть, можно сказать, на заседании, и правда, никуда не годится.

— Тем более при чтении профессорского письма! — добавил Витя.

Сеня сел, протирая глаза кулаком:

— Дык я всё слышал!

— А слышал, так расскажи про червятник! — велела Глаша.

Сеня посмотрел на неё с недоумением:

— Червятник? А чего про него рассказывать? Червятник как червятник. Черви в ём ползают.

— Не в ём, а в нём. Говори правильно! Ты, Сеня Корнеев, ничего не слышал, а говоришь, что слышал.

Тон у Глаши был учительский, но почему-то Света подумала, что, кажется, Глаша не очень строгая звеньевая.

Сенька в раздумье чесал затылок. Вдруг он сказал глубокомысленным тоном:

— Хватит. Первую порцию, пожалуй, можно брать.

Все очень удивились.

— О чём это ты? — спросила Глаша.

Таня даже встревожилась:

— Ты бредишь, Сенька? Тебе снится сон про какую-то еду?

Сеня пожал плечами.

— Ничего мне не снится. Червей, говорю, хватит. Много уже развелось.

— А-а, — заулыбалась Глаша. — Значит, завтра же мы и возьмём… первую порцию! Для опытной группы. Надо будет только как-нибудь поравномернее скормить угощенье. Чтобы не вышло так: одному утёнку много, а другому ничего.

— Аккуратненько разделим, не беспокойся! — пообещал Саша. — Как в столовке. Тебе, Люба, так и быть, одну порцию оставим. Для храбрости.

Люба руками замахала:

— Фу, гадость какая!

— Таню перебивают всё время… — Витя живо забрал из Таниных рук письмо и ясно, чётко стал читать: — «Напишите, пожалуйста, из чего у вас состоит мешанка для утят? И какую вы даёте зелёную подкормку? Вот пока и все мои к вам вопросы. Жду на них ответа. Желаю вам, дорогие опытники, успехов в работе, погожего лета, интересного досуга, весёлых игр! Ваш С. Щукарев». Всё! Долго ли было прочесть?

— Вот вы на это письмо и ответьте сами, — сказала Глаша. — Напишите, я просмотрю… А теперь живо за работу!

РАСПРИ ПОД ОКНОМ

Девочки играли в «классы». Люба скакала, а Таня, Нюра и Света стояли и смотрели. Белая Единоличница, увязавшаяся за Таней, бродила под стенкой ближней избы, щипала траву.

Люба кидала камешек в клетки, начерченные на земле, и прыгала так ловко, что Света с Нюрой вздыхали от зависти: вот-вот выиграет. С безнадёжным видом Света уселась в тень на завалинку.

Из проулка вылетел на велосипеде Саша. Подкатил к девочкам, соскочил лихо, вытер кулаком пот со лба:

— Ух, жарко! Мы с ребятами на перегонки ездили. До большого сосняка домчали.

Посреди клетки Люба застыла на одной ноге, другую ногу, как журавль, поджала.

— И кто победил в перегонках? — поинтересовалась Таня. — Люба, играй же!

— Петька Кузьмин победил! О-он велосипедист! Я так думаю, что Петька и на всесоюзных каких-нибудь соревнованиях победил бы!

— На всесоюзных! — фыркнула Люба. — Хвастуны эти мальчишки! — И опустила поджатую ногу.

— На черту встала! — закричала Нюра. — Всё! Наконец-то! Выходи из классов! Таня, твоя очередь.

— Это Сашка виноват, — сказала Таня. — Люба вот-вот кончила бы.

Таня стала скакать, а Люба в сторону отошла.

— Письмо-то где? — спросил Саша. — Болтали чего-то, что его подписывать надо.

— Витя начисто переписывает, — сказала Света. — Должен принести.

— Витя… переписывает… потому что… у него… почерк… хороший. Он… отличник!

Таня говорила с перерывами: скажет слово и скакнёт. Но два дела сразу делать трудно, поэтому она обеими ногами встала на черту. А тут и Витя подошёл.

Игру бросили: всё равно Люба считалась выигравшей, её никогда в «классы» не победить.

— Я и конверт принёс, — сказал Витя. — И адрес надписал. Глаша велела нам это письмо самим опустить, потому что другие звенья ответы уже отправили; все слишком копались, неудобно задерживать, она сказала. Я уже подписал письмо; ты, Таня, подписывай!

Ребята обступили Витю.

— А перечесть ещё не надо? — спросила Таня.

— Зачем? Я всё точно переписал.

— Да зачем опять перечитывать? — нетерпеливо сказал Саша. — Давайте скорей подписывать, а то мне больно недосуг.

Люба на него покосилась:

— Чего тебе неймётся?

— Поросёнка накормить мать наказала.

— Животина голодная, а он к сосняку укатил! — покачала Люба головой. — Может, твой поросёнок уже пропал с голоду.

— Сама-то не пропади, а поросёнку ничего не сделается. — Саша протянул руку к Любиной косе и дёрнул руку вниз. Косу он не схватил, и всё-таки Люба взвизгнула и присела.

Все расхохотались.