Беллинсгаузен

Впрочем, о такой ситуации Блай знал ещё со времён Кука. Тогда двое солдат морской пехоты дезертировали с «Индевра» и с двумя подружками спрятались в горах. Они оставили Куку письмо, где извещали капитана о намерении остаться на острове. Кук расценил случившееся как серьёзное преступление, которое подрывало дисциплину и его авторитет. У него и так каждый человек был на счету, и он не хотел создавать прецедент: их пример мог бы побудить других матросов к бегству. Мореплаватель отреагировал в типичной для него манере — энергично и быстро. Он приказал захватить полдюжины местных вождей и объявил островитянам, что освободит их после того, как беглецов найдут и вернут на корабль. Результат не замедлил сказаться. Местные проводники вывели поисковую группу к убежищу беглецов.

Но если Кука матросы чуть ли не боготворили, то Блая они ненавидели до бешенства. Уильям Блай был не тем человеком, о котором после смерти Кука один из его соплавателей мог бы написать в дневнике такие строки: «В любой самой трудной ситуации он был выше всех, не имея соперников и конкурентов; к нему были обращены все взоры, он был нашей путеводной звездой, и, когда она погасла, мы оказались ввергнутыми во мрак и отчаяние». Доведённые до гнева бесчинствами Блая матросы в конце концов подняли мятеж. Это произошло 28 апреля 1789 года. Во главе их встал всеобщий любимец команды Флетчер Крисчен, которого капитан тоже возненавидел.

Позже сам же Блай в отчёте Адмиралтейству напишет: «Мятежники уверили себя, что жизнь на Таити куда приятнее, чем в Англии. Если вспомнить их связь с женщинами, каким соблазном было для этих негодяев сознание, что в их власти — пусть даже эта власть присвоена незаконно — обосноваться на самых чудесных островах в мире, где вовсе не надо трудиться, а наслаждения и развлечения превосходят всё, что можно себе вообразить». Блай посчитал причиной бунта на «Баунти» мечту о «последнем рае» на земле. Об этом рае и впрямь думали многие мятежники, когда отправляли ненавистного им капитана в небольшой шлюпке и выбрасывали в воду уже никому не нужные саженцы хлебного дерева.

Однако Крисчен хорошо понимал, что карательная экспедиция последует незамедлительно и будет искать «Баунти» на Таити. Поэтому он решил укрыться от преследователей на каком-нибудь уединённом необитаемом острове во Французской Полинезии. Он нашёл подходящий остров, а чтобы у моряков не появилось желание вернуться на Таити, сжёг «Баунти». Тем не менее и до этого острова добралась карающая рука Альбиона. Многие из мятежников окончили жизнь на каторге, иные — на виселице, часть утонула во время кораблекрушения.

Что же касается Блая, то ему невероятно повезло, несмотря на тяжкие лишения и долгое странствие по морю. Он добрался до Индонезии, а оттуда на попутном английском торговом судне попал на родину. Через четыре года он опять оказался на Таити и набрал саженцев антильским плантаторам.

В 1806 году его, несколько поутихшего и постаревшего, назначили губернатором Новой Голландии. Вторым, после голландского мореплавателя Абела Тасмана, её обследовал Кук. Сначала он вошёл в бухту, на берегах которой оказалось такое количество диких растений, что привело бывших на борту «Индевра» естествоиспытателей в неописуемый восторг. Кук тут же назвал её Ботаническим заливом. В девяти милях к северу показалась ещё одна бухта, ей Кук присвоил имя Порт-Джексон. Он не стал заходить в неё, посчитав непригодной для якорной стоянки. Здесь великий мореплаватель совершил едва ли не единственную великую ошибку. Он погиб, так и не узнав, что прошёл мимо лучшей гавани мира — Сиднейской.

Когда от метрополии отпали американские земли, английское правительство решило обустроить колонию вокруг Ботанического залива. В 1788 году шесть транспортов под прикрытием двух военных фрегатов повезли туда 548 мужчин, 188 женщин и с ними 17 детей. Двести солдат охраняли ссыльных. В трюмах находились запасы продовольствия на два года. Командовал эскадрой капитан Артур Филип, назначенный губернатором колонии.

Прибыв на место, Филип увидел, что залив слишком велик, открыт всем ветрам и мелок для военных кораблей. Берега его песчанны, малопригодны для хлебопашества, но, главное, там почти не было пресной воды. Он двинул эскадру в Порт-Джексон. Место сразу понравилось ему. Так началось заселение огромного пятого континента европейцами.