Белое солнце дознавателей. Книга 2

Нас, потому что у Данда наконец проснулись зачатки родового дара — и он начал чувствовать эмоции животных. Дядя настолько воспрял духом, что решил, что это признак родовых даров Блау — эмпатия часто возникала через поколение, и с фанатизмом начал развивать дар. Вдруг способность чувствовать живые существа распространяется и на тварей? Вдруг это странная разновидность Гласа?

Я бы сразу могла сказать, что это не так, но… мне неоткуда было это знать. И дядя зол настолько, что с ним совершенно невозможно разговаривать последние декады, и… я решила, что совместные страдания сближают.

Поэтому мы с Дандом мучались на пару.

«Изверг» представился коротко: «Обращайтесь ко мне — Старший Наставник», без имени. «Я ваш Учитель на ближайшие шесть декад» — ровно столько предусматривал контракт, который «изверг» подписал с дядей. Или его заставили подписать.

Худой, желчный до оскомины, язвительный, с желтушным выражением лица и желтушными же белками глаз. Единственный раз, когда я совершила сразу две ошибки — в первый день — я перебила «Изверга» и поставила ему предварительный диагноз сообразно тем данным, которые могла снять без использования диагностических плетений. И сразу после этого заработала наказание.

Из какого рода дядя выдернул Высшего с активным даром «эмпатии» нам так и не сказали, и какой клан в здравом уме согласился отдать вассала в чужой род, пусть и временно? Чем дядя заплатил за «обучение» мы тоже не знали, но то, как спокойно вел себя новый Наставник, как притих, явно не согласный с подачей материала Луций — все это говорило о контракте со множеством ограничений.

«Впитывай каждое слово и каждую мысль» — дядя больно постучал мне по голове, давая наставления. «Каждый жест, каждый взгляд, копируй всё, включая ритм дыхания. Нашему роду жизненно необходимо иметь хотя бы одного с контролируемым даром. Раз уж ты больше ни на что не способна».

«Больше ни на что» — это на плетения, пока не заживут пальцы. Но меня загрузили так, что я не успевала вздохнуть, не то, что заняться «чарами». Оказалось, есть огромное количество вещей, которые можно делать, даже, если у тебя сломаны пальцы, и всего третий закатный круг. На четвертую орбиту силы я так и не перешла — видимо, сказывались последствия ритуала в Бель-ле или что-то ещё… но… сейчас я остаюсь одной из самых слабых в классе.

Я наконец закончила переписывать «Великое Дао» — ровно двести раз, и мой почерк улучшился. До каллиграфии дяди мне было далеко, но стыда я уже не испытывала.

Занималась алхимией с Яо — дважды по шестьдесят мгновений каждый день, командуя в лаборатории.

Учила наизусть генеалогические древа родов Центрального предела и сдавала Луцию клан за кланом.

Тренировала «бой-со-змейками» одной рукой. Йок безжалостно гонял нас вдвоем — меня и Данда. Я проигрывала всем — брату, Гебу и Фей, которых иногда тоже ставили мне в пару в качестве атакующих, единственный, у кого я умудрялась выигрывать всегда — это Яо.

Помимо этого трижды в декаду — на «утренних визитах вассалов» дядя обязал меня помогать Управляющему. Но не разбирать дела и тяжбы — нет! Подрабатывать писарем — ведь повреждения левой руки не мешает правой водить по пергаменту кистью.

Мы закончили заготовки артефактов вместе с Гебом и приступили ко второй части работ.

И это не считая уроков из Школы, которые продолжали приходить с Нарочным — дядя решил, что мы — Данд, Фей и я — вернемся в класс только после того, как ко мне вернется возможность плести. И только тогда новоиспеченный сир Дандалион Блау будет официально представлен малому высшему обществу.

Я уставала так, что вечером не всегда успевала раздеться, засыпая на постели, и утром слушала ворчание Нэнс. Как будто дядя и Луций поставили себе целью загрузить меня так, чтобы не оставалось ни одного свободного мгновения подумать.

Собраться с мыслями.