Белые пешки

В день, когда Макс подбил нас на эту затею и мы заложили старую широкоформатную тетрадку в дупло, мы много шутили по поводу «зачем все это и как это понимать»… Но я догадывался, к чему все придет, уже тогда. Поэтому, когда остальные разошлись, я спросил прямо:

– Я понимаю – им… но ты что, доверяешь мне?

Ответ был очевиден, примерно как факт, что простуда заразна вопреки всем мифам про «Меня же просто продуло». Поэтому я не обиделся, когда Макс, усмехнувшись, напомнил:

– Правило «Не читай чужие записи» есть не просто так. – Но неожиданно он добавил: – А может, я хочу реально начать?

Доверять? Может быть. Но в день, когда он ушел служить, Марти в порыве бешенства задала мне другой вопрос:

– Не думаешь, что он это затеял, чтобы… бля… сталкерить нас? Ну, не всех, а тех, кому… – Она не стала выплевывать слово «завидовал». – Тебя вот, Сашку… Вызнавать секреты вашего успеха?

Я одернул ее, пошутив, что паранойя – болезнь тяжелая, лечится неприятно, кончается плохо. А сам вспомнил кое-что еще из нашего с Максом разговора на детской площадке. «Не читай чужие записи…» Я тогда поинтересовался, зная, что мой ехидный тон его бесит:

– Ну а если кому-то надоест соблюдать правила, кто-то возьмет, прочтет все и узнает чужой секрет?

Но тут Макс странно, грустно улыбнулся и спросил сам:

– Ну а если однажды тетрадь будет единственным способом что-то рассказать?

Я подумал: вот детский сад. А ведь с прогнозированием у меня неплохо. Что ж, бывает. Теперь я знаю: правило нечтения в прошлом. К сожалению, я не умею создавать внятные и стройные нарративы, в том числе поэтому не дал – и не дам – ни одного интервью.

Создам, какой получится. Саша, Ася, посвящаю вам.

Жили на свете мальчик-крыса и девочка-хорек. Оба были умными, хитрыми и настолько подходили друг другу, что родители подумали: «Почему бы нашим детям не пожениться?» Кто-то, конечно, резонно возражал: «Но они разного вида, хорошо это не кончится». Доводов не слушали: когда семьям крыс или семьям хорьков приходят в головы смелые идеи, их уже не остановить.

Мальчик-крыса и девочка-хорек однажды поссорились с друзьями: золотым львом, белой кошечкой, медовой куницей, черной волчицей и серебряным котом. А все потому, что красный петух – главный заводила в компании этих зверей – вдруг научился летать и, никого не предупредив, упорхнул прочь. Мальчик-крыса и девочка-хорек загрустили. Тогда родители предложили им поехать к морю. Девочка-хорек обрадовалась, а вот мальчик-крыса сразу почувствовал неладное. Может, потому, что в аэропорт его маленькая подружка явилась уже без роскошной длинной шерстки на голове и никак это не объяснила?

Но у моря оказалось хорошо. Мальчик-крыса и девочка-хорек поселились в замке у самой воды. Над замком летали чайки, а возле ворот гуляли павлины. Каждое утро гостям наливали шампанское, каждый вечер – вино. Мальчик-крыса и девочка-хорек даже развеселились. Но ненадолго.

На седьмой день в замке мальчик-крыса и девочка-хорек нашли павлинов мертвыми у ворот. На восьмой весь морской берег был серым от трупов чаек. На девятый – мальчик-крыса и девочка-хорек узнали об этом позже – в одну из трех городских больниц пришла кошка, официантка пляжного кафе, которая сказала, что у нее ветрянка. Она вся стала пятнистая, как леопард, у нее была температура и ломило кости. Она заболела ветрянкой второй раз в жизни, хотя так почти не бывает. Ну, она так думала. А потом ее сыпь превратилась в ужасные огромные волдыри, лимфатические узлы воспалились и лопнули, температура поднялась до сорока и она захлебнулась кровью насмерть. Еще через пару дней заболел ее доктор. И его друзья-доктора.

Это была не ветрянка, какая-то другая болезнь, которой еще позже ученые подобрали код из цифр и букв, а больные жители города нашли прозвище – «приморская птичка», ведь с птиц все началось. На второй неделе их отстреляли, но это не помогло. Болело все больше жителей, многие по-разному. Кто-то – совсем легко и выкарабкивался, кто-то погибал, но не от кровоизлияний, а от удушья, у кого-то вместо сыпи была пневмония. Но пока больных было десять, сто, даже двести – мало кто что-то замечал. И даже когда больные появились в двух соседних городках.

Потом заметили и стали просить помощи. До короля морской страны было не добраться, потому лендлорды заболевающих городов обратились к соседям. Те испугались: что, если «птичка» прилетит и к ним? А если вовсе в столицу? Нельзя: скоро же праздник, День Давнего Разрушения Ужасной Тюрьмы, ну а на другом конце страны горит лес. В общем, дел много. Поэтому лендлорды-соседи сказали: «Мы пришлем докторов, а еще возьмем у вас зараженную кровь, чтобы помочь с лекарствами и прививками, и даже поговорим с королем. Но вы пока лучше носите маски и сидите по домам». Это был не совет, а приказ, но лендлорды больных городов этого не поняли. Тогда к ним прислали стражу. Стража приехала раньше врачей и окружила заболевающие города мрачным черным легионом. Она никого больше не выпускала.

Мальчик-крыса, девочка-хорек и много других чужестранцев не хотели иметь с «приморской птичкой» ничего общего и попытались уехать: у них даже были билеты на самолет. Но стража не выпустила и их со словами «Вы хотите, чтобы заболели ваши родители и друзья?» «Но мы здоровы!» – робко возразила девочка-хорек, а стражник мрачно ответил: «Уже есть те, кто переносит птичку бессимптомно и только заражает других».

За мальчика-крысу, девочку-хорька и других не заступились их лендлорды: попытались, но немного. Они тоже не хотели «птичку» к себе: у них жило еще больше людей, раскиданных по огромным землям, и если бы вдруг тут что-то вспыхнуло, лендлорды вряд ли уследили бы за бедой. И хотя риск был маленьким, ведь мальчика-крысу, девочку-хорька и других соотечественников можно было просто где-то запереть и проследить, не заболеют ли они, король решил надеяться на их храбрость и стойкость. Пусть посидят со всеми, пока соседи придумают лекарство или все как-то кончится само. Пусть. И мальчик-крыса с девочкой-хорьком сидели. Долго сидели в замке, наблюдая, как небо и пляж становятся все серее, горожан на улицах все меньше, а белых машин с тревожными огоньками на крышах – все больше. Вот только машины, и звери в них, и лекарства зверей помогали редко-редко. А иногда и делали хуже.

Наконец мальчик-крыса окончательно понял, что никто не вернет их домой. Понял он и другое: что устал сидеть, и смотреть в небо или на улицы, и считать красно-синие огоньки. У мальчика-крысы было такое же призвание, как у зверей в белых машинах, просто он пока не знал точно, получится ли у него все. И он решил: почему не попробовать сейчас? На улице он подошел к белой машине и спросил сидевшего там усталого пса: «Скажите, может, вы принимаете волонтеров? Я на предпоследнем курсе медицинского института». Пес оказался очень хорошим и взял мальчика-крысу в бригаду. Но девочка-хорек отказалась сидеть в замке одна и в первый же день схватила своего друга за хвост.

– Я буду бояться за тебя и сойду с ума! – сказала она.

Она была уставшая и серая, не как обычно, ведь в последние дни из-за плохой погоды в городе сломались многие вышки связи и девочка-хорек не могла даже позвонить или написать домой маме.

– Зато «приморская птичка» тебя, может, не тронет, – ободрил ее мальчик-крыса, хотя про себя думал: тронет наверняка, если заболеет он сам. Уезжать, что ли, в другое жилье?

– Я так не могу, – снова сказала девочка-хорек, сжав кулаки. – Без дела… я не доктор, как ты, но тоже хочу помогать. Могу я мыть полы в больнице?

И мальчик-крыса снова вспомнил, за что так любит девочку-хорька. Но «птичка» настигала все больше врачей, и стать поломойкой ей не удалось.