Белые пешки

Она позвонила, когда я изучал очередной вымудренный препарат конкурентов. Ночь была душная, тяжелая, клонило в сон. Увидев на экране номер Марти, я в первый миг не удивился: забыл, что с ней, где она. Я взял трубку.

– Алло, Лева? Связь… связь тут наладилась. Ты в Москве?

Голос то вопил, то шептал. У Марти за спиной бубнили о поставках масок, визжала то ли мигалка, то ли что-то еще. Мои пальцы слишком сжали пробирку с образцом. Я поместил ее в держатель и тяжело оперся на стол.

– Лева, слышишь меня?

– Да. – Все, что я смог выговорить. – Да, Марти, слышу. Как вы?

Она не ответила. Закашлялась, всхлипнула? Меня пробрало до костей. Я ее такой не знал. Я привык к ней другой. Ко вздорной девчонке, которая троллит всех, до кого дотягивается. Которая смеется над целым миром и его жалкими попытками выглядеть лучше, чем он есть.

– Сделай что-нибудь, – наконец шепнула Марти. – Придумай нам лекарство. Ты же гений. Я… очень устала. Я боюсь.

Зашипели помехи. Я слушал их, ждал, а сам почему-то – что-то вроде защитной реакции мозга, про такое коуч рассказывал – видел перед глазами сцену из фильма, на который меня подсадил Дэн. Футуристический прибор для удаленной связи. Голографическая фигурка, висящая над ним. Женская фигурка.

«Помоги мне, Оби-Ван Кеноби. Ты моя единственная надежда». Принцесса Лея.

– Марти, – сдавленно позвал я. – Ты здесь?

Она закричала в ответ, прорываясь через помехи:

– Алло! Лева, слышишь? Скажи маме и всем нашим, что все будет хорошо и я вернусь скоро, и…

Извините. Связь прервалась.

Мечты не рождаются из страха. Но у меня появилась цель.

«Помоги мне, Оби-Ван Кеноби. Ты моя единственная надежда».

– Лёв… Лёв!

Кажется, он опять лежал на мешке. Дэн, сидя рядом, брызгал ему в лицо водой, источающей резкий сладковатый запах. Весьма приятный. Знакомый.

– М-м-м… – Лева приподнял веки и облизнул губы. – Белое столовое. Немецкое. Ты, следуя мудрому примеру Иисуса, научился превращать воду в алкоголь или тебе было лень сходить до раковины? – Длинное предложение он произносил медленно, словно слыша себя со стороны. Давалось каждое слово с трудом.

Дэн поставил бутылку на пол и опустил холодную ладонь Леве на лоб. Склонился ближе, спросил:

– Врача? Что с тобой?

– Много работал, – лаконично ответил он.

– Но при этом мало ел и мало спал, – это напоминало тихое, но грозное рычание.

Лева улыбнулся и не дал ему убрать руку. С ней было легче. Но не признаваться же вслух: «Так в последний раз мама делала. Мне было на двадцать три года меньше, чем сейчас».

– My fault.

Они помолчали. Лева смотрел в потолок.

– Почему ты? – наконец спросил Дэн. – Там свои ученые. И… это ведь рискованно, даже если у тебя выздоровеет хоть одно животное. На людях сам не проверишь. И вообще испытания на побочные эффекты, ты говорил, иногда занимают…

– Годы, – процедил сквозь зубы Лева, все же встречаясь с ним глазами. – Да. Но у них их нет. Я…

– Я тоже боюсь, – просто ответил Дэн. – И у меня тоже есть план, но пока… – Он не стал договаривать, махнул другой рукой. – Ладно. Если можешь встать и хочешь есть, я что-нибудь сделаю, пойдем?

Лева кивнул и начал медленно садиться. Дэн не сводил с него взгляда. Закатное солнце играло в его растрепавшихся волосах. И он что-то говорил про свечение Аси?

– Слушай, – сказал Лева. – Надеюсь, однажды ты все же захочешь с кем-то встречаться. Этому кому-то очень повезет. А то как-то обидно.

Дэн слабо улыбнулся, но не ответил. Не рассказал и про свой план.