Белые пешки

– Я вообще не пил, – почти удивился и почти не соврал Дэн: ну попробовал разок знаменитый апероль спритц, ядрено-рыжий и отдающий на вкус жжеными кирпичами.

– У нас тоже есть деньги, – продолжила Марти и опять положила голову ему на плечо. – И времени немного есть. Может… ретрит? Очень не хочется домой.

Я вообще не особо знаю и люблю все эти модные словечки, директор не зря меня полюбил за «продавца» вместо «менеджера по продажам». Это не потому, что почти все «модное» – иностранное, ради бога, просто оно далеко от меня. Вот и с ретритом – поездкой куда-то ради полного переключения мозгов – дела обстояли так. Да и к тому же мозги ребят уже явно переключились, так что у нас получился скорее… «Евротур» 2004 года, или как назывался тот кошмарный фильм, – то есть быстрое и полное впечатлений путешествие на автобусах и местных эл-ках, с постоянным «Давайте попробуем то», «Давайте сделаем это». Слишком мало музеев и слишком много еды, много странной шутливой болтовни и мало разговоров о том, что казалось мне правда важным. Марти и Крыс не рассказывали об L. Сейчас, после сказки о мальчике-крысе и девочке-хорьке, я примерно понимаю почему, да и история с Максом… она правда отучила нас посвящать в свои секреты «только избранных». Но несмотря на это, в том путешествии мы на какое-то время довольно сильно сблизились.

Настолько, что о некоторых деталях «Евротура» мне и сейчас вспоминать как-то неловко. А еще я ненадолго бросил пить.

Ему все еще было жарко, он лихорадочно облизывал губы, а Марти, лежа напротив, внимательно, с лукавой полуулыбкой его разглядывала. Она была такая красивая в неровном свете уличного фонаря, что ее хотелось рисовать – может, даже без каких-то фантастических деталей вроде стрекозиных крыльев за спиной. Дэн все-таки отвел взгляд от ее голой груди и закрыл лицо руками. Марти взяла его за подбородок и заставила снова приподнять голову.

– Что, правда никого не было?

Дэн не знал, куда деться, особенно когда она запустила ему в волосы пальцы. Она уже не казалась пьяной, да и собственное помутнение проходило. Господи, они что, правда…

– Да ладно, Дань, – философски заявил сзади Кирилл. – Дружбу сексом не испортишь. Будет что вспомнить в старости, внукам рассказать.

К нему Дэн поворачиваться боялся. Еще помнил, как рука легла на плечо, а губы снова, как на вокзале, почти прикоснулись к уху. Кирилл, обычно не слишком восприимчивый к спиртному, в этот раз тоже явно окосел: нес какую-то чушь про Бонни, Клайда и то ли Роя, то ли Раймонда из их банды. А потом про Маяковского и Бриков. И бонусом про вампиров.

Пальцы, скользнувшие по позвоночнику Дэна, и сейчас оставались прохладными. Скрипнула кровать – похоже, Крыс встал пройтись и надеть все то, что с него успели сдернуть. Так и оказалось.

– Что едим? – спросил он. – Спущусь в ресторан.

Дэн все же обернулся и впервые заметил странную деталь: на голых ключицах Кирилла не темнел знакомый деревянный кулон – звезда жизни.

– МЯСО! – потребовала Марти.

– Рыбу, – возразил Дэн, зевнув.

– И вино, – сам закончил Крыс, натянул рубашку и, застегивая ее на ходу, удалился.

Дэн снова повернулся к Марти – она, похоже, замерзла, успела подтянуть к себе покрывало. Больше не прикасалась, просто смотрела, но так, что хотелось стечь под кровать.

– Упс… надеюсь, восемнадцать-то тебе есть? – хохотнула она.

– Нам всем вроде есть, – рассмеялся Дэн, и напряжение почему-то немного спало.

Правда ведь, взрослые дееспособные люди. Которые просто опрометчиво взяли номер с одной кроватью и много выпили в баре. Руссо туристо облико морале, как любила говорить мама.

– Мне все-таки неловко, – подумав, он нарушил молчание опять. Бегло обернулся на дверь. – Вы что, такое практикуете или…