Белые пешки

Руки мерзли, но он привычно открыл блокнот. Именно тут он все пытался, пытался придумать учителю достойный надгробный памятник. Скоро ведь можно будет заказать. Дорого, но Левка настоял, сказал: «Слушай, если бы не он, может, у нас и не было бы такого крутого тебя. Я поставлю. Не захочешь помогать – выберу на свой вкус какое-нибудь уродство». Они много спорили – смешно подумать, в последний раз, вскоре после знакомства, они так ругались, кажется, из-за сыра! – но пришлось уступить. Левка на самом деле умел и любил сорить деньгами – и ему было чем сорить. От Дэна теперь требовалось одно – дизайн скульптуры. Сошлись на том, что нужна не очень большая, в духе католической готики. Дэн искал образ, но найти пока не мог.

Он увлекся и сейчас: ссутулился, низко наклонил голову, набрасывал штришок за штришком. Ангел. Прерафаэлитская дева, учитель любил прерафаэлитов. И… И…

– Не заживают раны или чешутся руки?

Карандаш выпал из пальцев. Незнакомый голос звучал одновременно смешливо и тоскливо. Дэн вздрогнул и повернулся. Прерафаэлитская дева стояла рядом с ним.

Нет, конечно, просто девушка, но какая! Высокая, с волосами необычного платинового цвета, собранными в косу. Коса несколько раз обвивала голову подобием лаврового венка. В чертах, тонких и величественных, чудилось нечто римское; лицо казалось чуть застывшим, скульптурным. Если бы, конечно, каменные губы кто-то накрасил алым. Этот росчерк ярко выделялся.

– Похоже, все же раны, – сказала она, подняла карандаш и протянула.

– Я…

Дэн мгновенно сбился. Незнакомые люди, заговаривающие с ним просто так, по-прежнему его смущали. Замешательство он испытывал, не только рисуя на улицах и собирая толпы любопытных. Одного постороннего рядом было иногда достаточно, чтобы проглотить язык. Руки привычно потянулись закрыть лицо. Дэн себя одернул.

– Привет, – собравшись, брякнул он и почувствовал себя глупо.

Незнакомка не ответила и, подойдя, просто заглянула ему через плечо.

– Краси-иво… – протянула она. – Завидую немного настоящим художникам.

– Я не художник, – возразил Дэн и с удивлением услышал ответ:

– Зато настоящий.

Он окончательно смутился. К нему что, клеятся? Место-то какое живописное для такого. Но девушка правда присела рядом. Было похоже, что собирается задержаться.

– Не против? Это и мое место, я сюда выбираюсь по вечерам, но ни разу никого не встречала.

– Конечно. Ты кого-то… – Дэн замялся. Девушка ждала, и он продолжил, – похоронила недавно?

– Да скорее сама вот-вот лягу, – желчно сказала девушка и вздохнула.

– Чего? – удивился он.

– Да шучу, – рассмеялась она. – Просто ненавижу школу, вот, до смер-рти! Скорее бы в университет. А тут просто гуляю. Красиво, тихо и все такое. Поэзия.

– Ну да. – Дэн немного удивился всему, что услышал, но не решился делать замечания насчет «таким не шутят». – В институте больше свободы, да и интереснее, насчет школы я тебя понимаю, пожалуй. А… как тебя зовут?

Он смутился еще сильнее. Теперь казалось, что это он начинает «клеить» незнакомку. Но она, заведя за ухо белый локон, непринужденно представилась:

– Наташа. А ты?..

– Данила. Дэн.

У девушки были глаза почти такого же цвета, как у него, а ресницы – белые, словно заснеженные. Брови – тоненькие. Мелькнувшая мысль удивила его самого: а ну как… вот? Та самая идеальная надгробная скульптура, тот самый образ? Вот только чего-то не хватало. Какая-то деталь выпадала. Дэн одернул себя: угу, выпадала. Сам факт, что он собрался рисовать что-то надгробное, взяв за основу живого человека. Вот гадость!

Наташа тем временем чуть склонила голову.

– Ты необычный. Не похож на моих одноклассников. Все-таки не зря о вас говорят, что вы – дети Перестройки – странное поколение. А ведь мой класс тебя младше всего года на три…

– Странное поколение? – поднял брови Дэн.

Он даже не знал, что удивило его больше – сама тема или то, что об этом рассуждает девчонка… получается, лет шестнадцати? Его самого в том возрасте поколения, кажется, мало волновали. Наташа кивнула, но ничего не стала объяснять. Задумчиво посмотрев вперед, на темную аллею, она сказала:

– Жаль, мы, наверное, больше не увидимся. Такие встречи довольно редки.

Казалось, ей действительно жаль. Хотя с чего бы?

– Почему ты так уверена? – Дэн слабо усмехнулся. – Ты, как я понял, гуляешь иногда вдоль могил. Я сюда не впервые прихожу. Может, и пересечемся.

Она не ответила и не отвела взгляда от молодых деревьев и тоненьких снежных уборов на их хрупких ветках.

– Чувствуешь? Что-то витает в воздухе.

Дэн вздрогнул, но соврал:

– Да нет, ничего такого. Просто мы на кладбище.

Девушка кивнула, помедлила и вдруг достала из-под пальто кулон – белую шахматную фигурку на шнурке. Кажется, королева, но Дэн не разглядел. Так себе ассоциации, учитывая дела Ники… бр-р. Вертя фигурку в руках, Наташа улыбнулась. Улыбка была по-прежнему тоскливая.

– Небесная почта сработает быстро. – Наверное, процитировала какую-то песню.

Детальки в ее образе все еще недоставало. И почему-то это тревожило.