Белые пешки

Меня трясет, и от стыда тоже. Ужас… думала, приду писать извинения за истерику в надежде, что кто-нибудь опять нарушит правила и прочтет. Потому что дура – не умею словами через рот, лепечу что-то, чего и эльф Леголас не услышит… а вот как получилось. Извиниться я все равно хочу, но смысла уже нет.

Простите, правда. Я не хотела вас обижать. Наверное, просто завидовала вашему спокойствию, вере в лучшее. Злилась: ну как, как вы не понимаете, он же просто сбросил нас со счетов, всех сбросил, включая меня… Но я очнулась. Я правда очнулась. Спасибо за терпение. Будем держаться вместе?

На втором этаже, в своей маленькой комнате Ася играла на саксофоне, а дачный дом вздыхал в такт. Ася стояла у окна, но не видела ни темнеющего вдали леса, ни стелющегося поля, ни даже того, что было ближе, – желтых нарциссов в вазе на подоконнике. Ася чувствовала только запах – нежный, тонкий, напоминавший о Максе. Он любил дарить ей нарциссы, особенно такие, желтые. «Подходят к твоим волосам», – так он говорил. А Асе казалось, что запах нарциссов очень подходит к джазу.

У нее по-прежнему не получалось сочинять, хотя Сашка считала, что «начала творить одно – и другое вытворишь». С Сашей Ася написала целую книгу, и здоровскую, но вот с музыкой подружиться пока не могла. Тем более теперь, когда руки вообще опустились. Поэтому Ася просто вспоминала одну из мелодий Лизы Симпсон, девочки-отличницы из американского мультсериала. Девочка – желтая, как и все герои, – напоминала Асе все тот же нескладный, странный нарцисс.

– Ура-ура-ура, дядя Лева приехал! Он торт принес!

В комнату влетела Линка – сплошной комочек солнечной радости, обожающий лето, дачу, мир вокруг и, конечно, незваных гостей. Ася неохотно перестала играть. Хотелось бы ей быть такой же безмятежной, но, видимо, это возможно только в семь лет.

– Выходи чай пить! – Мелкая подскочила на месте. Взметнулись светлые хвостики, точно как у Аси. Та вяло усмехнулась. – Ну-у, ты что такая сердитая? Пошли!

Вспомнилось: в детстве ее хвостики были так же высоко, над самой макушкой, но год за годом хотелось подвязывать их все ниже. Ниже. Ниже с каждым грустным событием, которое с Асей приключалось. Сейчас хвостики лишь условно были хвостиками: перехваченные тонкими черными резинками, почти прижимались к шее и струились по плечам.

– Не хочу идти, – бросила Ася, откладывая саксофон на стол. Вечернее солнце заискрилось в золотистом металле.

– Ну, пойдем-пойдем-пойдем! – Сестра ухватила за юбку, дернула. – Аська-а-а!

Ее захотелось стукнуть, как никогда раньше. – даже страшно стало от этого порыва. Ася глубоко вздохнула, закусила щеку изнутри и попросила:

– Лин, отвали, а? Мне не до тебя. Мне…

– Ladie-es!

Она не успела выпроводить Линку и запереться, как подобает обиженной принцессе. На пороге появилась знакомая фигура – лохматая, высокая, небритая. И с лучезарной улыбкой.

Почему ты, Левка? Так я подумала, поражаясь на саму себя, ведь желание стукнуть сестру пропало. В твоем присутствии вообще не хочется злиться. Может, потому, что ты такой большой, сильный, взрослый, гениальный, татуированный… и такой добрый. А я вон обидела тебя во дворе. Хотя твой папа в моем белом платье на бретельках – это правда очень смешно.

– Вы готовы пировать?

Лина отбежала от Аси и, как маленькая мартышка, обняла наклонившегося к ней Леву за шею. И носочки от пола оторвала, нахалка.

– Тихо-тихо, задушишь. – Он осторожно отцепил ее, поставил на ноги. – Иди на кухню, последи, чтоб мама торт без нас не слопала. Мы сейчас!

Линка умчалась. Лева подошел к Асе, которая едва поборола желание юркнуть… ну хоть за занавеску. Выстояла. Посмотрела в глаза. И он тихо спросил:

– Ну… что? Дуешься?

От него сразу стало шумно и тепло. Но Ася правда пока немного дулась.

– Сыграешь мне что-нибудь? – Лева покосился на саксофон. – Пока поднимался, успел подслушать немного. «Мы из джаза»?

– Нет, это Лиза Симпсон играла, не помню, в какой серии, – пробормотала Ася, сильнее стиснула зубы и выдохнула: – Можно узнать, зачем ты приехал?

Лева понурил голову, впрочем, скорее дурашливо, чем обиженно.

– Ты совсем не рада? Жестокая девчонка.