Белые пятна

Соответствует ли исход этого дела социалистическому правосознанию? Находится ли он в ладу с законом? Удовлетворяет ли тем требованиям, которые стоят сегодня перед правоохранительными органами?..

Прокурор Пензенской области, проявив принципиальность и чувство служебного долга, приговор по делу Верхолетова опротестовал. Но протест его Пензенский областной суд отклонил. «Сильная личность» по-прежнему находится под покровительством. Чьим?

Слово — за Прокуратурой РСФСР…»

В ожидании этого «слова» сотни читателей откликнулись на сообщение о приговоре возмущенными письмами. Многие специально подчеркивали, что жаждут отнюдь не расправы, не суровости любою ценой, а объективности и справедливости — честного приговора, произнесенного честным судом, без давления, без подсказок.

Процедурные вопросы заняли еще несколько месяцев. Со времени публикации очерка прошло полтора года, а юстиция все еще никак не могла подвести под делом черту. Верхолетов не только был на свободе, но, не связанный никакой мерой пресечения, вел вольную жизнь ничем не запятнанного, не согрешившего человека, уязвляя тем самым совесть воистину ничем не запятнанных, не согрешивших, честных людей.

Кто-то явно рассчитывал все списать на время: столько, мол, с тех пор воды утекло, чего уж теперь, поздно…

И в расчетах своих, увы, преуспел.

Когда наконец раскачались и стали рассматривать дело заново, оказалось: давность прошла! Срок, в течение которого определенное судом наказание может быть усилено, составляет один год. Из-за проволочек (вряд ли случайных), как сказано, прошло полтора. Преступник выплыл.

Но печальный этот исход мне кажется все-таки не столько поражением, сколько уроком. Наглядным доказательством тех деформаций, о которых теперь многократно и веско сказано вслух. В том числе и с трибуны Двадцать седьмого съезда. Вот почему постыдная история борьбы, которую темные личности так последовательно и упорно вели за «сильную личность», не потеряла значения и сегодня. Напоминая о прошлом, она служит предупреждением на будущее.

Прорыв

Убивали природу, но кричал человек.

Сейчас трудно сказать, кто именно крикнул первым. Может быть, совхозный сторож, увидав в темноте летней ночи зловещий черный поток. Может быть, водитель грузовика, которому этот поток внезапно перекрыл дорогу. А может быть, тот запоздалый путник, который свернул к реке с большака, нырнул в прохладные воды Тобола, поплыл, накупавшись вдосталь, назад — и вдруг отпрянул: свинцово отливая под лунным лучом, к берегу стремительно приближался поток, одуряюще пахнувший нечистотами.

На следующий же день поток получит в документах вполне научное именование: «Загрязненные сточные воды медно-аммиачного производства». Именно они прорвали в ту ночь хлипкую дамбу, преграждавшую до поры до времени путь отраве, и устремились по широкому логу на пастбища, на поля, на берег реки.

Кричали люди, случайно застигнутые посреди ночи ядовитым потоком. Кричали, взывая о помощи. И помощь пришла. Поднятые по тревоге рабочие завода, одарившего округу зловонными ядами, — и те рабочие, которые исполняли при этом свой служебный, производственный долг, и те, которые исполняли лишь долг нравственный, — образовали аварийные группы. Борьба шла около суток. Трактора и землечерпалки, подъемные краны и тягачи, отработанные шины, валявшийся на свалке металлический хлам, обрубки бревен и досок, мешки с землей — все было брошено в бой, чтобы заделать прорыв. А пока он шел, этот бой, «загрязненные сточные воды» продолжали безжалостный штурм всего, что попадалось им на пути.

Только следующей ночью прорыв был наконец ликвидирован. Настало время подводить итоги. Их подводили еще много недель. «Обошлось без человеческих жертв», — гордо рапортовал директор завода Шелестов.

Порадуемся: без человеческих. И вернемся к истокам.

Какие вопросы всегда задают, когда приходит беда? Вопросы одни и те же: как все это случилось? Почему? Можно ли было беды избежать?

В поиск ответов на эти вопросы включились десятки людей. Юристы, химики, электрики, проектировщики, строители, архитекторы, мелиораторы, гидротехники, представители множества специальностей из разных городов страны искали причины и подсчитывали урон. Сотни, если не тысячи рабочих часов — капитал драгоценный и невосполнимый — ушли на то, чтобы доказательно установить очевидное. Установить, но, увы, не исправить.

…У Кустанайского завода химволокна история не такая уж длинная. Но все же — история. Создали его еще в годы войны, когда на востоке, вдали от фронта, бурно начала развиваться большая индустрия. Производство, говорят, было отличным: налаженным, продуктивным. Сложился спаянный коллектив: люди работали здесь не годами — десятилетиями. Знали дело свое. И ревностно к нему относились.