Читаем Белые сказки полностью

Белые сказки

Я уверен, что каждый из нас, в той или иной мере, с легким, невидимым внутренним теплом, относит к тому месту, где он появился на свет. И кажется что там, свет ярче, солнце теплее, вода прозрачнее и небо в ней отражается чистое, безоблачное. Да, это наша «малая Родина». О ней, о моей деревне, о её повседневности, переживаниях, истории, людях, природе, дремучих лесах в которых правит лесной хозяин, вольных полях — урожаем с которых ещё не так давно полнились закрома моего родного края, полноводных реках и малых ручьях, что зарождаются из тихих, чистых родников, где каждая капля источника даёт силы для продолжения жизни, о детском, беззаботном лете у бабушки с дедушкой, о морозной зиме, о сырой и зябкой осени, о пробуждающейся весне, о вере и, конечно же, о старых белых сказках которые поёт седой ветер, именно об этом мои стихи. Добро пожаловать в «целый деревенский мир, с тропками, затёртыми до дыр».

Михаил Лысов

Поэзия18+

Михаил Лысов

Белые сказки

Белые сказки.

Вольно!

Широкою полосою,

Прозрачною синевой

Я слышу как надо мной.


Ветер!

Нашёптывал тишиною

Последней одной строкой

Пиши, успевай за мной.


Вольно!

Прохладной речной водою

Дремучей лесной стеной

Неведомою тропой.


Сказки!

Что дышат сырой землёю

Писал мне туман седой

На глади речной водой.


Пою голоса белых сказок с Русской душой!

Не понаехал.

Я здесь родился

А не «понаехал»

Обычная деревня,

Крайний дом,

Хотел бы оставаться

Человеком

Тогда, сейчас

И в будущем потом.

Но с каждым днём

Всё громче и яснее

Крик в голос

«Малой Родины» моей,

О том,

Что круг сжимается теснее

Звучит среди

Распроданных полей.

Звучит среди лесов

На лесовозах

Ползущих вереницей за порог

До верха в переполненных обозах

Читается банальный эпилог.

Там,

Где когда-то пел

Весёлый, быстрый ветер

Теперь шлагбаум, «СТОП»

Под небеса

Как будто «ХОДА НЕТ»

Висит на турникете

Всё перекрыто

И чужие адреса.

Я патриот деревни,

Старыми тропами

Где Русский дух из сказок

Вековой уклад.

Иду вперёд дремучими лесами

Иду по направленьям

Наугад.

Да, пусть горжусь тем,

Что «не понаехал»

А за других?

Не мне судить о том,

Хотел бы оставаться Человеком

Тогда, сейчас

И в будущем потом.



Пахать.

Где моя страна?

Что б я спокойно в поле вышел

Сел за мощный трактор

И давай пахать хлеба.

В землю, допоздна

И что б без мыслей: «Как мне выжить?»

Жечь трудом характер

Разве это стыдоба?


Нет, я не смеюсь

В стране той жил страну ту видел,

Жил и не боялся

Что останусь не у дел.

Нет, не усомнюсь

Пусть далеко и не предвидел

В землю бы вгрызался

И о том не сожалел.


Где же те поля?

Что раньше полнились хлебами

Смотришь, раз, таблички

«Продаю» и, номерок.

Оп и вуаля

Как торт нарезанный кусками

Тихо, по частичке

Распилили колосок.


Где же та страна?

Что б я мог жать, пахать да сеять

С плугом, с бороной

Не выживать, а просто, жить…!

В землю, допоздна,

И в новый день спокойно верить

Малой пусть, но Родиной

Гордиться! Дорожить!



Т— 150.

Летит вперёд зелёный трактор

Он мощно прёт не хуже танка,

И даже там, где нет прохода

Глухой тропой, для вездехода.


Я жму на газ, взираю строго

А пыль столбом, поёт дорога,

И по борта полна телега

Встречай колхоз! Я еду! Еду!


Рабочий день — не ограничен

Мой лексикон? вполне приличен,

А фронт работ перед глазами

Жарища в поле, а не Майами.


Мотор рычит, как зверь машина

Зачётный офис — моя кабина,

К хренам кондей, дресс-код и куллер

А переводчик сказал: «Я — ruler».


Дымит труба, и трактор дышит

А за окном, всё тише — тише,

Уже домой ушла контора

Смотреть ТВ у монитора.


Ты работяга — зелёный трактор

И мощно прёшь не хуже танка,

Сегодня всё, мелькают фары

Вперёд на речку смывать загары.




Летнее утро в деревне.

Утро кошкой заползает в дом

Проскользнуло по ковру тайком,

Через занавески тонкий луч

Сон ночной теперь закрыт на ключ.


По подушке медленно скользит

Нос щекочет, молча говорит,

Что давно уже пора бы встать

Умываться и во двор бежать.


На порог я выйду, потянусь

Без ступенек в лето оттолкнусь.

Здравствуй целый деревенский мир

С тропками, затёртыми до дыр.


А трава в теньке блестит росой

Дремлет под прохладою ночной.

Скоро и сюда пробьётся луч

Тихо закрывая ночь на ключ.


Крылечко.

Лето красное, привет!

Утро медленною свечкой,

Дом седой как старый дед

Примостился на крылечко.

Наклонился, но стоит

Молча смотрит на дорогу

То ли дремлет, то ли спит

И вздыхает понемногу.


Вместе с летом босиком

По дорожке вдоль забора

Солнце в поле, за мостом

Утро встретит очень скоро.

Просто оглянусь вокруг

Детства моего местечко

В самом сердце тихий стук

И присяду на крылечко.


Видишь, я не часто тут

Эх, стары твои ступеньки

Медленно года плывут

Мимо нашей деревеньки.

Я поехал, всё, пора

Тихо до коснусь до стенки.

Помаши мне со двора

Ну и будем, помаленьку!



Дед.

От печи к окошку в валенках шагая

Дед в зимней одёжке, медленно ступает.

Щурясь исподлобья, сморит, как погода?

Валит с неба хлопья, зимний воевода.


Я в мага́зин быстро, ишь как наметает…

На печи игристо чайник поспевает.

Кот в ногах играет, для меня потеха

Вот, послаще к чаю, как же, внук приехал.


Сядем у окошка, пар валит из чашки

Греются ладошки, по спине мурашки.

Ну, а помнишь лето? Сенокос, коровы

Солнцем луг согретый, лес большой, зелёный.


Мы гурьбой мальчишки, на велосипедах

Так без передышки вдаль несётся лето.

Вот сандалии, шорты, вот моя панамка

Все наши курорты, у реки полянка.


Фантики горою, чай уж третьей чашкой

Время тихо скроет, всё в своём кармашке,

Молча я беседу, дальше продолжаю

Нет уж рядом деда, знаю я, всё знаю…

Нет и этой печки, окна пластик белый

Встану на крылечке, валенки надену,

Медленно, неспешно, белым хороводом

Крутит в небе снежном, зимний воевода.


У печи.

Морозный зимний

Белый день,

И на окне застыл

Узор,

В пушистой шапке

Набекрень

В снегу пропав

Стоит забор.


Ну, а в печи

Трещат дрова

Дым из трубы

Вали́т столбом

А я почти что

Задремал

Под этим

Сказочным

Теплом.


И время,

В стареньких часах

Как будто медленней

Идёт,

Купаясь в теплых чудесах

Мне колыбельную

Поёт.


Погреться кот

Зашёл домой

Прижался к каменной

Печи,

Подхвачен теплою волной

Прилёг

И радостно мурчит.


И я прижмусь

Своей спиной

Сопим с котом мы в унисон

Укрывшись светлою мечтой

Под зимней дрёмой

Видим сон.



Перейти на страницу:

Похожие книги

Шицзин
Шицзин

«Книга песен и гимнов» («Шицзин») является древнейшим поэтическим памятником китайского народа, оказавшим огромное влияние на развитие китайской классической поэзии.Полный перевод «Книги песен» на русский язык публикуется впервые. Поэтический перевод «Книги песен» сделан советским китаеведом А. А. Штукиным, посвятившим работе над памятником многие годы. А. А. Штукин стремился дать читателям научно обоснованный, текстуально точный художественный перевод. Переводчик критически подошел к китайской комментаторской традиции, окружившей «Книгу песен» многочисленными наслоениями философско-этического характера, а также подверг критическому анализу работу европейских исследователей и переводчиков этого памятника.Вместе с тем по состоянию здоровья переводчику не удалось полностью учесть последние работы китайских литературоведов — исследователей «Книги песен». В ряде случев А. А. Штукин придерживается традиционного комментаторского понимания текста, в то время как китайские литературоведы дают новые толкования тех или иных мест памятника.Поэтическая редакция текста «Книги песен» сделана А. Е. Адалис. Послесловие написано доктором филологических наук.Н. Т. Федоренко. Комментарий составлен А. А. Штукиным. Редакция комментария сделана В. А. Кривцовым.

Поэзия / Древневосточная литература
Горний путь
Горний путь

По воле судьбы «Горний путь» привлек к себе гораздо меньше внимания, чем многострадальная «Гроздь». Среди тех, кто откликнулся на выход книги, была ученица Николая Гумилева Вера Лурье и Юлий Айхенвальд, посвятивший рецензию сразу двум сиринским сборникам (из которых предпочтение отдал «Горнему пути»). И Лурье, и Айхенвальд оказались более милосердными к начинающему поэту, нежели предыдущие рецензенты. Отмечая недостатки поэтической манеры В. Сирина, они выражали уверенность в его дальнейшем развитии и творческом росте: «Стихи Сирина не столько дают уже, сколько обещают. Теперь они как-то обросли словами — подчас лишними и тяжелыми словами; но как скульптор только и делает, что в глыбе мрамора отсекает лишнее, так этот же процесс обязателен и для ваятеля слов. Думается, что такая дорога предстоит и Сирину и что, работая над собой, он достигнет ценных творческих результатов и над его поэтическими длиннотами верх возьмет уже и ныне доступный ему поэтический лаконизм, желанная художническая скупость» (Айхенвальд Ю. // Руль. 1923. 28 января. С. 13).Н. Мельников. «Классик без ретуши».

Владимир Владимирович Набоков , Владимир Набоков

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия