Белый эскимос

21 сентября мы стали свидетелями большого чуда. По пути к палатке я заметил волнение, внезапно охватившее людей. И вот уже через мгновение из палаток стали с криками выбегать мужчины, женщины и дети: «Ах, ах, ах!» Поначалу все были настолько взволнованы, что застыли как вкопанные, но, обретя способность двигаться, кинулись ко мне во главе с миролюбивым в обычное время Ниунуаком («Маленькой ногой»). Я подумал было, что, завидев приближающееся оленье стадо, они хотят одолжить ружье, на что заранее готов был ответить отказом – приходилось экономить патроны. Однако приближающийся ко мне Ниунуак в таком замешательстве, что и рта раскрыть не может; наконец, широким жестом указывая на пролив Симпсона в сторону Эты, он вопит, не в состоянии ничего пояснить:

– Смотри, смотри! Ну смотри же!

Я оборачиваюсь и… и не верю собственным глазам: на всех парусах по направлению к нашему поселку летит судно! Для молодых людей, сейчас безмолвно меня окружавших, это было огромным чудом. В своей жизни им никогда не доводилось видеть настоящий корабль. Посмотрите, как он плывет! Ах, откуда у них столько древесины? И скользит он по воде словно огромная птица, а его широкие паруса развеваются, как большие белые крылья!

Сам я, находясь под впечатлением от этого странного возбуждения, прорывавшегося из толпы удивленными возгласами, даже не задумался о том, кто там, на судне, и чего им здесь надо. Думал я только об одном: там, на этой маленькой шхуне должны быть патроны, в которых мы так нуждались, недаром же она примчалась к нам, почти на самый край света!

На шесте, сооруженном из связанных вместе лыж, мы подняли над моей хижиной датский и английский флаги, и уже через час иностранный корабль стоял пришвартованным в нашем стойбище, направив к берегу шлюпку с мотором. Управляли ей двое белых, представившихся как Петер Норберг из Хернесанда и Генри Бьёрн из Престё, датчане!

Как же велик этот мир и как же он тесен!

Компания Гудзонова залива поручила им открыть новый торговый пункт на острове Кинг-Вильям. Их судно, носившее название «Эль Суэно», представляло собой старую, изношенную прогулочную яхту из Сан-Франциско. Нам, уже отвыкшим от вида кораблей, оно показалось похожим на фрегат, хотя его водоизмещение не превышало 20 тонн. И вот на этой ореховой скорлупке, не имевшей даже мощного двигателя, к тому же волочившей за собой большую лодку на буксире, Петер Норберг, сумев преодолеть наиболее трудную часть старого Северо-Западного прохода – залив Куин-Мод, – совершил морское путешествие, о значении которого вряд ли сам догадывался. У них не было ни морской карты, ни технических средств для навигации. «Вопреки всему, – заявил Петер Норберг, – не зря же мы – урожденные северяне и к тому же потомки викингов!»

Тщетно бороздили эти воды 40 кораблей, пытаясь выиграть битву за Северо-Западный проход; Руаль Амундсен был первым на маленькой «Йоа», за ним вторым последовал Петер Норберг со своим суденышком, которое предназначалось для увеселительных прогулок у Голден-Гейт[8] и которое и кораблем-то не назовешь.

Через десять минут, уже сидя на борту яхты, я вонзаю зубы в апельсин. Чуть позже разглядываю чашку с дымящимся кофе. На столе хлеб, сыр и масло, но я к ним даже не прикасаюсь, наслаждаясь вьющимися вокруг меня клубами табачного дыма. Слегка перекусив, замечаю, что сижу на коробке, внутри которой 5 тысяч патронов как раз подходящего для наших ружей калибра; словно сквозь сон, слышу слова, что нам обещают подарить такое количество, которого хватит до отправки по первому льду в сторону запада. Как же неожиданно и круто может все поменяться во время арктической экспедиции! Я заглянул в открытый иллюминатор: светило солнце, миллионы мельчайших кристаллов загорались на белом снегу, а сотни ничего не подозревающих диких оленей мчались к югу, навстречу своей смерти и истреблению.

Суровый народ

В этих краях проживает отрезанная от внешнего мира морскими льдами и необъятными, непроходимыми пустынями небольшая горстка людей, именуемых нетсилингмиут, или «тюленьими эскимосами». Вплоть до наших дней их жизнь освобождена от влияния извне. Вот как они обозначают свои группы: арвилигьюармиут, селящиеся вокруг Пелли-Бей (32 мужчины и 22 женщины); сами нетсилингмиут, живущие на перешейке Бутия (39 мужчин и 27 женщин); кунгмиут с берегов реки Мёрчисон (22 мужчины и 15 женщин); арвертормиут у пролива Белло и северного Сомерсета (10 мужчин и 8 женщин) и, наконец, иливилермиут с полуострова Аделаида (47 мужчин и 37 женщин).

В общей сложности на этих землях с середины июля по декабрь живет 259 человек, промышляющих охотой и ловлей лосося, а в остальное время года занятых ловом тюленей. Прозвище «тюленьи эскимосы» вряд ли им было дано потому, что в этих краях водилось множество тюленей. Скорее всего их назвали так, потому что они спустились к морю и, в отличие от оленных эскимосов, занялись ловом морского зверя. Считается, что это произошло в относительно поздние времена.