Белый ферзь

Дурацкая травма – но стоила она Ильясу Сатдретдинову участия в чемпионате. За неделю до поездки шальной «каблук» подрезал, да так неудачно, что впилился в бок «девятке». Кости целы, но связку порвало. Дверцу вмяло, понятно. Тут же навели справки, прошлись по «крышам» – нет, выяснилось, чистая случайность, никакого умысла. Да и парнишка вылез из «каблука» серовато-белый, как апрельский снег, – мысленно прощаясь с квартирой, дачей, ежели есть, накоплениями, ежели накопил что. Дыши носом, парнишка, повезло тебе, не на бандитов попал – возмести ущерб и катись. Возместил. Сам отбуксовал, сам новую дверцу выискал, сам ремонтные работы произвел, денег кое-каких добавил… Материальный ущерб, да, возместил, но автомобиль, железяка хренова, выздоравливает не в пример быстрей, нежели человек. Япония помахала Ильясу ручкой: воина с порванной связкой везти на чемпионат, это альтруизм чистой воды, на который права нет. Ильяс сам все прекрасно понимал – обидно, конечно, до чертиков, но… – однако некоторое послевкусие оставалось, оставалось послевкусие. Потому и приехал в аэропорт – встретить коллег, поприветствовать, а заодно продемонстрировать, что нет уже никакого послевкусия, послевкусия нет. Даже наоборот: вот, мол, рад вас видеть, однако будь я вместе с вами там, может быть, не серебро, а золото отвоевали бы. И ведь – пожалуй, пожалуй. Не в командном, но в личном было бы на одно золото больше. Впрочем, жизнь продолжается. – В марте грянет открытое первенство Германии, фактически эдакий малый чемпионат Европы. К марту Ильяс должен уже быть в приемлемой форме.

– Поведешь? – предложил Ильяс Колчину, притворно морщась, приступая на больную ногу. Сделикатничал.

Дело в том, что Колчин предпочитал вести машину сам. И вообще всегда все предпочитал сам. Не ведомый, но ведущий.

– Поведу. Может, тогда я тебя лучше к твоим доставлю? Как нога-то?

– Нога… – философски пожал плечами Ильяс. – Сносно. Нет, я сам могу. Просто пока…

Они друг друга поняли, Колчин передал пенал-коробку Ильясу и сел за руль. А Сатдретдинов, помешкав, устроился рядом, на переднем сиденье.

Колчин усмехнулся – была у Ильяса подвижка примоститься на правом заднем сиденье. Рефлекс. Правило: потенциальной жертве полагается сидеть не за рулем, а на правом заднем сиденье. И по городу, кстати, надо двигаться в крайнем левом ряду. На Западе до этой истины доперли давно – там подобные, с позволения сказать, эксперименты проводятся аж с тридцатых годов: обычно стреляют из машины, которая идет левее, и киллер, как правило, сидит справа, рядом с водителем или на заднем сиденье. Валентин Палыч Дробязго только и ездит на правом заднем. Береженого бог бережет. Тестя, правда, берегут, помимо бога, еще парочка мордоворотов – он, тесть, как раз из тех государственных мужей, которые прибывают с визитами, имеют за закрытыми дверями, остаются удовлетворенными. Простым смертным вроде бы подобные предосторожности ни к чему. Но это лишь – вроде бы. Теперь в России можно удостоиться пули, невзирая на социальный вес, – это лишь в цивилизованных странах стреляют исключительно по президентам, с остальными же, рангом пониже, стараются договориться как-то иначе. В родном же отечестве, наоборот, – пуля самый доходчивый и простой аргумент в споре именно с простыми смертными. Именно потому, что смертны все, а которые простые – еще и простые! Проще некуда! Президента кокнут – шум-гам, комплекс оперативно-розыскных мероприятий, МВД, ФСБ, РУОП… ненароком и набредут на след. О рядовом же гражданине, чу, даже в сводках не упомянут, а всерьез искать убийц, если их на месте не застукали, если они к тому и аккуратны по части неоставления улик, – номер дохлый. Это любой оперативник подтвердит, вызванный на откровенность.

Так что меры безопасности каждый рядовой гражданин предпринимает в меру собственного представления о личной значимости и опять же в меру владения наукой «знай и умей – дольше проживешь».

Одно дело публично заявлять: «Мое имя и репутация – достаточные гарантии тому, что даже возможность подобных попыток исключена». (Он не говорит ВСЕГО того, что думает). Другое дело – исходить из реалий и быть начеку. Воины, достигшие высот в своем искусстве, потому и достигли высот, что готовы к любым неожиданностям. Колчин – достиг. Ильяс – тоже достиг. Потому подвижка Ильяса была чисто рефлекторной. И Колчин оценил рефлекс по достоинству: молодец, то самое чувство боевой ситуации не утеряно, пусть и не Афган вокруг. Казалось бы, да ну вас совсем с вашими героическими рефлексиями: чуть кто пукнет поодаль – прыгать в сторону и перекатом уходить за безопасный угол! Недолго и до неврастении! Но есть большая разница между пуганой вороной и полностью мобилизованным воином. Цитата: «Безопасности, как и беременности, не бывает немножко, безопасность – штука стопроцентная». В строгом соответствии со шкалой.

Шкала безопасности (по нарастающей) такова:

1. Все безоблачно, мне не о чем волноваться.

2. Я не вижу для себя конкретной угрозы, но теоретическая вероятность того, что она когда-нибудь возникнет, уже появилась.