Белый город, Черный город. Архитектура и война в Тель-Авиве и Яффе

В нескольких километрах от этого места те же самые власти разыгрывали точно такой же спектакль, но в другом контексте и с другими жертвами. И пока вечеринка в честь Белого города – объекта Всемирного наследия ЮНЕСКО – была в самом разгаре, а улицы Черного города зачищались, Армия обороны Израиля проводила операцию «Радуга» – наполовину военную, наполовину градостроительную, в духе пресловутого проекта «Якорь» 1936 года. Официально было объявлено, что цель этой миссии – навести порядок на территории Рафаха в соответствии с тактическими нуждами армии. И все это под тем предлогом, чтобы не допустить строительство туннелей между Египтом и сектором Газа, по которым поставлялось бы оружие прямо под ногами у солдат израильской армии, размещенных в Филадельфийском коридоре. И хотя при необходимости можно было бы найти другие инженерные решения, если цель была действительно такова, армия предпочла вместо этого снести несколько больших жилых кварталов. По данным израильской правозащитной организации «Бецелем», за первые дни операции «Радуга» 183 дома были полностью разрушены, а тысячи строений оказались повреждены[223]. Пострадали 58 человек, в том числе по меньшей мере восемь детей. В результате этой операции тысячи палестинцев остались без крова, а их вещи оказались погребены под руинами домов.

Белый город и радуга. Эти два зрелища не просто так совпали во времени. Не случайным был и оттенок лиричности, присущий обоим. Даже если вообразить, что операцию «Радуга» могли бы провести в каком-то другом месте, под другим названием или с другими тактическими целями, это все равно не было бы совпадением – и почти наверняка ей дали бы не менее поэтичное название. А все потому, что торжества по поводу Белого города и операция «Радуга» были взаимосвязаны: с одной стороны, прошлое Тель-Авива еще впереди, археологам только предстоит его откопать и город с нетерпением ждет, когда это случится, с другой – будущее Рафаха осталось в прошлом, погребенное под завалами снесенных зданий. В этом смысле палестинский город Рафах не сильно отличается от палестинского города Яффа, деревень Салама или Абу-Кабир: все они стали жертвами военных, урбанистических и архитектурных акций, имеющих единственную цель – создать на их месте новую географию, сровняв с землей и вычеркнув все прежнее.

Растущее противоречие между неоправданно суровыми действиями в Неве-Шаанане и Рафахе и мощными идиллическими образами – «белым городом» и «радугой», между жестокостью и зверствами, с одной стороны, и попыткой обелить себя – с другой, – все это важная часть израильской действительности.

И вовсе не случайно эти два образа, тщательно отобранные и достаточно мощные даже по отдельности, объединили в общий символ, создающий красивую и невинную картину. Однако горькая ирония заключается в том, что «жить в дюнах» оставили вовсе не взыскательных и модернистски мыслящих жителей Тель-Авива, а изгнанных обитателей Неве-Шаанана и Рафаха. Именно им пришлось теперь гадать, как же сберечь то, что осталось от их города.

Некритические модернисты

Возможно, что больше, чем какая-либо другая архитектурная традиция, архитектура Израиля склонна отражать собственную политику. И в этом смысле история международной канонизации Белого города Тель-Авива едва ли отступает от этого правила. Более того, путь Белого города от упоминания на скромной выставке ко всемирному признанию наглядно демонстрирует, как израильская архитектура обнажала, перекраивала и использовала чужую политику, в данном случае политику ЮНЕСКО и политику в области мировой архитектуры. С точки зрения Израиля практический смысл декларации ЮНЕСКО заключается в том, что Тель-Авив теперь просто обязан перед лицом всего мира реализовать свое собственное предназначение в качестве белого города.

Что именно пообещал выполнить Тель-Авив ЮНЕСКО, принимая от нее этот статус? Очевидно, стать еще белее, очиститься окончательно. Разумеется, будь он и так белым, это мероприятие было бы абсолютно излишним. Политическая позиция ЮНЕСКО представляется еще более интересной, если учесть, что карт-бланш Тель-Авиву дали не за то, что он уже белый, а скорее за стремление стать таковым.