Белый хрен в конопляном поле

— Киндей, — тихо сказал он. — Я тебя сам бить не буду. Я просто вон тем мужичкам расскажу, что ты на всякую кружку и тарелку снизу прилепляешь иголки, которыми саваны шили. Знакомый прием. Продукты бережешь, совиньон жалеешь… Одно и то же блюдо всем гостям подаешь… Мужички они боевые, поучат тебя как надо. А коли останешься живой, они по всем дорогам разнесут, какой ты бережливый хозяин!

Все веснушки на Киндее побледнели.

— Говори, узда старая, видел мальчишек?

— Выйдем, сударь…

Буланый жеребец шута стоял над кормушкой с отборным ячменем, но есть тоже не желал.

Киндей, не дожидаясь пинка или зуботычины, нырнул под кормушку, вытащил проклятую черно-кудесную иголку, хотел спрятать ее в кулаке, но Ироня отобрал.

— Ищи! — и швырнул иголку в кучу сена.

Буланый резво принялся за ячмень.

— Врать не смею, господин, — быстро заговорил Киндей. — Были они тут с неделю как. Но у меня все места были заняты, я и отправил их на другой постоялый двор — тут недалеко.

— К сопернику сам отправил? — не поверил Ироня. — Да и не многовато ли постоялых дворов для полузабытой дороги? Ну, пойдем туда!

— Некуда идти, ваша милость. В ту же ночь сгорел он, супостат.

— Как сгорел?

— Обыкновенно, ваша милость. Может, мальчишки с огнем баловались, может, еще что…

— Пошли, вибрион ластоногий! Веди!

Потом Ироня долго бродил по пепелищу — переворачивал горелые балки, разгребал золу мечом, склонялся над заинтересовавшими его предметами.

Нашел и человеческие останки. Застыл, держа в каждой руке по черному черепу.

— Нет, — сказал он с облегчением. — У моих зубки были один к одному, а эти оба карзубые…

— Вот и славно, вот и любо… — присоединился было к его радости Киндей, но шут сгреб его за ворот и поднял над землей.

— Говори, — сказал он. — А то такой же станешь! Говори всю правду, я хорошо слышу, когда врут…

— А за настоящую великую тайну помилуешь? — с надеждой спросил Киндей. — Есть у меня для тебя тайна…

— Послушаю — может, и помилую, — решил Ироня.

— Они еще прошлым летом объявились…

— Кто объявился?

— Немтыри эти!

— Я же тебя про мальчишек спрашиваю!

— Да я и говорю — только с самого начала. Пришел десяток немых, все в черном. Между собой на пальцах изъясняются. А один все же говорящий. Вот он и говорит: «Нет ли у вас мертвых тел на продажу?» Я отвечаю: «Да кому они нужны, покойные-то? Ведь это же совершенная дрянь!» А он: «Очень даже не дрянь. По золотому за тело платить будем». Дорога-то наша не из многолюдных, сплошные убытки. Вот я и соблазнился. За такие деньги, говорю, я вам весь здешний погост перекопаю. У нас всякое бывает: драки, поединки… Тех, кто в дороге захворал, у меня оставляют, да не все выздоравливают…

Короче, навалил им полную телегу. Говорун поворчал, что останки несвежие, но расплатился. Через год, говорит, опять приедем, готовь товар. Сел за возницу и поехал. Немтыри пошли следом, но в отдалении — почему-то кони от них шарахались, как от медвежьего сала.

А где я ему мертвяков-то наберу? Травить всех подряд проезжающих?

На счастье, у меня сосед объявился. И как-то враз. Должно быть, маг немалого ранга, хотя что бы здесь магу делать, в нашей глуши? А только не было с вечера никакого дома и никакой вывески, утром же гляжу — стоит. И моей завалюхе с ним не равняться. Хоть уходи с насиженного места — все, кто побогаче, норовят у него остановиться.

А потом стал замечать — в дом-то постояльцы входят, а вот оттуда — не очень…

Я хозяина этого, Нормана, взял за грудки. Или донесу, говорю, или входи в долю. На тех, кого ты тут кончаешь, дополнительно заработать можно. Он подумал-подумал, да и согласился. Мертвяков мы придумали в болото швырять: в торфе тела сохраняются много лучше, не в пример сырой земле. Так и работали на пару, пока отроки твои не заявились. У меня сердце кровью обливалось, да ведь за молодых и здоровых покойников немтыри вдвое обещались платить! Вот я их к Норману и отправил. Но, видно, сплоховал Норман, они его опередили… Зря только сожгли, не по-хозяйски это!

— Все? — спросил Ироня и достал кинжал.

— Все… Э, господин хороший, я ведь тебе великую тайну про скупку мертвых рассказал, как договаривались!

Шут усмехнулся.

— Недорого твоя тайна стоит. Не к тебе ведь одному эти немтыри заезжали. Слухи о том ходят уже давно, только руки не доходили проверить. Или лучше не марать мне благородный клинок, возчикам тебя отдать?

Киндей затрясся:

— Я старый человек, мне и так жить недолго! У меня детей мал мала меньше, мне их на ноги надо поставить!

Ироня похлопал его по плечу.

— Жить осталось мало, а детей поднять рассчитываешь? Да нет, крепкий ты еще… Много вреда можешь принести… Сам теперь начнешь резать людей, ляп тебе в текст!

— Нет! Нет! Я крови боюсь!

— Или все же повесить? — раздумывал Ироня. — Приезжали снова твои немтыри?

— Нет еще! Жду! А отрокам я наврал, будто они уже здесь, да такие страшные! Они и вправду страшные!

— Знаю, — сказал Ироня. — Видел уже одного. Как же тебя в живых оставлять? Ты еще, чего доброго, навстречу им побежишь, предупредить захочешь…