Белый олень

Я по-прежнему медленно кралась вперед с луком наготове, но стрелять было не в кого. Голоса доносились отовсюду и из ниоткуда, переплетаясь с шепотом сквозняка в тоннеле.

– Ты же знаешь, что говорят про гоблинов, верно? – снова заговорил первый собеседник. – Мы не можем лгать самим себе.

Вдруг громкий рык заглушил эхо голосов, гулко отдаваясь во всем теле. Я вцепилась в лук, натянула тетиву, нацелив стрелу туда, откуда послышался рев. К горлу подкатил тугой ком, от которого я никак не могла избавиться, и он становился больше с каждой секундой. Руки начали трястись, из-за чего сделать точный выстрел было невозможно.

Передо мной появилась тень в форме гоблина: высокая и гибкая. Она казалась безликой и незнакомой, но я просто чувствовала, кто это. Создание приблизилось, словно привлеченное звуком моего бешено бившегося сердца, заставив меня замереть на месте с дрожавшей стрелой на тетиве, нацеленной прямо в него. Отступать было некуда, и от этой мысли меня прошиб пот, стекая по лицу и попадая в глаза, которые я переводила из стороны в сторону в бесплодных попытках отыскать путь к бегству.

Тень протянула ко мне руку с длинными изящными пальцами, по которым стекали капли крови и струилась тьма. Я закрыла глаза, ощутив легкое прикосновение к своей щеке.

– Может, и так, – согласился второй голос с первым. – Но я могу попробовать.

С тихим шипением существо из тени рассыпалось на несколько клочков тьмы и исчезло.

Я стояла на месте, слишком ошарашенная, чтобы пошевелиться, пока охвативший тело ужас не уменьшился до небольшого комка в горле. Это просто игра воображения, а не реальность. Темные альвы умели играть с сознанием людей, сводя их с ума видениями и образами.

«Ты ищешь знания

, – прошептал призрачный голос, и я вздрогнула, почувствовав чужое присутствие в голове, а по телу пробежал холодок. – Сделай разумный выбор». За спиной послышался смех играющего ребенка, тени закрутились и начали сгущаться, пока не скрыли из виду темные тоннели. Затем пространство взорвалось светом, таким ослепительным, что мне пришлось заслонить глаза руками, чтобы уберечь зрение. Сияние было намного ярче огня, ярче отражения солнечных лучей от покрытой снегом земли, и оно взывало ко мне, окликало по имени нежным материнским голосом. Я сделала шаг, другой, и, как только вошла внутрь свечения, вокруг поднялся вихрь.

Больше не было тьмы тоннелей, не было стекавшей по камням алой жидкости, не было мелькавших теней или голосов, бормотавших загадочные предупреждения. Передо мной расстилалось поле пшеницы, колосья колыхались на ветру, как морские волны, а запахи весны и тепла воскрешали давно похороненные воспоминания.

И солнце, о, какое же оно было яркое! Оно светило высоко в безоблачных небесах, согревая меня ласковыми лучами. Чтобы не пропустить ни капли, я запрокинула к нему лицо.

– Я знал, что ты никогда не изменишься.

Немедленно вскинув лук, я повернулась на голос. Мужчина передо мной улыбался, терпеливо ожидая, когда я справлюсь с изумлением. Я же никак не могла поверить увиденному. От глаз собеседника расходились лукавые морщинки, его растрепанные волосы цвета ночного неба завивались в точно такие же кудри, как у меня, а кустистая борода была на несколько оттенков темнее, чем загорелая смуглая кожа, которая почти сливалась с янтарным золотом колосьев пшеницы.

Я упивалась этим зрелищем, не в силах отвести глаз. Кем бы или чем бы ни был этот мужчина, он принял облик моего отца. Человека, который воспитал меня, доверил свою жизнь и сделал наследницей. Человека, которого я подвела. Я задыхалась от непролитых слез.

– День, когда ты родилась, – произнес он, – был самым счастливым в моей жизни. Не только потому, что ты выжила, но и потому, что наконец-то на свет появился ребенок, похожий на меня. Мой наследник. Ты была такой крохой, и все же из всех детей именно ты заняла в моем сердце первое место.

– Отец, – прошептала я. – Это действительно ты?

– Ты была такой отважной малышкой. – Мужчина улыбнулся мне. – Моя прекрасная девочка, моя младшая доченька.

Уронив лук на землю, я бросилась в объятия отца. Это был он. Мой папа. Мне было все равно, иллюзия передо мной или нет, я просто не могла сопротивляться соблазну. Запах древесной смолы и дыма, исходивший от отца, казался настоящим. Глубоко вдохнув родной аромат, я от всей души понадеялась, что он не выветрится, даже если остальное исчезнет. Папа коснулся ладонью моей щеки.

– Я знал, что ты никогда не изменишься. Тебе всегда нравилось ощущать тепло солнечных лучей.

Вглядываясь в его лицо, я страшилась заметить разочарование. Ведь я изменилась. Он не мог этого не видеть. Он семнадцать лет жил с мыслью, что однажды его дитя превратится в гоблина. Он это знал наверняка.

– В Пермафросте тоже есть солнце, но не такое, как у нас. Оно не греет. Я скучаю по теплу человеческого мира, – отозвалась я. – И по тебе тоже скучала.

Повисла долгая пауза. Прежде чем снова заговорить, отец положил руку мне на плечо и слегка его сжал.