Белый отель

К чести переутомленных работников отеля, никто из них не роптал. Они были просто восхитительны – эта мысль, по-разному выраженная, вновь и вновь повторялась в книге отзывов: «Прекрасное питание и никаких недоразумений. До встречи в следующем году»; «Здесь все наилучшего качества. Нас обслуживали, словно членов королевской семьи»; «Благодарим за прием. Отличный сервис и размещение. Обязательно приедем снова»; «Получил сполна за свои деньги»; «Нигде нет ничего подобного. Наслаждалась каждой минутой».

Весь штат отеля, от чистильщика обуви до управляющего, в свободное время помогал ремонтировать крыло, поврежденное пожаром, чтобы поскорее можно было сдавать все комнаты. Даже шеф-повар, дородный, сияющий улыбкой шеф-повар принял участие в ремонте – и весьма примечательное: однажды любовники услышали, что кто-то скребется в окно, и, повернувшись, увидели, что к ним, лучась улыбкой, заглядывает веселый шеф-повар, держа в руке малярную кисть. Молодой человек овладевал ею сзади, и она, порозовев от стыда, попыталась сделать вид, что встала на колени, чтобы помолиться. Но они уже зашли настолько далеко, а он так весело им подмигнул, что они решили: не будет большой беды в том, чтобы позвать его и пригласить присоединиться. И надо сказать, что он оказался способным не только на приготовление бифштексов, – закрыв глаза и зарывшись лицом в подушку, она не могла бы сказать, кто из них сейчас в ней, было одинаково вкусно, нежно и сочно. Она была счастлива, что часть ее тела отдана кому-то другому. Весь дух белого отеля восставал против эгоизма.

Порой она чувствовала себя стесненной, связанной, но если предлагала выйти из номера, он опять заключал ее в объятия и говорил, что у них слишком мало времени. Грустно было не видеть снаружи знакомого пекаря, закидывающего свои сети посреди озера. Сына пекаря, запускающего воздушного змея. Старого священника, читающего в шезлонге. Мадам Коттен, смеющуюся чему-то вместе с нахальным молодым официантом. Но между горными вершинами парили лебеди, то скользя вниз, к озеру, то взмывая ввысь. Их перья были настолько белы, что ослепительные вершины казались по сравнению с ними серыми.

ЧАСТЬ 3

фрау аннa г.

Осенью 1919 года один из моих знакомых врачей попросил меня обследовать молодую женщину, которая на протяжении последних четырех лет страдала от сильных болей в левой груди и области таза, а также от хронического расстройства дыхания. Изложив свою просьбу, он добавил, что, по его мнению, это случай истерии, хотя определенные указания на обратное побудили его очень тщательно обследовать ее на предмет возможности какого-либо органического заболевания. Молодая женщина была замужем, но жила отдельно от мужа, в доме своей тети. Многообещающую музыкальную карьеру нашей пациентки прервала болезнь.

Первый мой осмотр этой молодой женщины двадцати девяти лет от роду не помог добиться большого успеха в понимании ее случая, а также не выявил ни единого признака ее внутренней живости, которой, как меня заверили, она обладала. Ее лицо, наиболее выразительной чертой которого были глаза, носило на себе печать жестокого физического страдания; однако случались мгновения, когда на нем ничего не отражалось, и тогда оно напоминало мне лица тех, кто стал жертвой военной травмы, – обследовать их было моей печальной обязанностью. Из-за ее хриплого и быстрого дыхания мне часто бывало трудно расслышать, что она говорит. Вследствие испытываемых ею болей она ходила неуклюжей походкой, перегибаясь в талии, и к тому же отличалась крайней худобой, даже по меркам того злосчастного года, когда мало у кого в Вене имелось достаточно пропитания. Я заподозрил у нее, в довершение всех ее бед, anorexia nervosa6

. Она говорила, что самая мысль о еде делает ее больной и она живет на апельсинах и воде.

Обследовав ее, я понял, почему мой коллега не захотел отказаться от поиска органического субстрата ее симптомов. Я был поражен определенностью, с какой моя пациентка описывала характер своих болей: такого рода ответов мы привыкли ожидать от пациента, страдающего от органического заболевания – если только он вдобавок не неврастеник. Истерик склонен описывать свою боль неопределенно и отзывается на стимуляцию болезненной области скорее выражением удовольствия, нежели страдания. Фрау Анна, напротив, спокойно и точно указывала, что у нее болит: левая грудь и левый яичник; она вздрагивала и отклонялась при осмотре.