Белый шум

– Я смотрю, ты тут надолго окопался? – недовольно хмыкнул Ломакин. – Как ни зайду, все еще здесь. Хоть на работу ходишь? Или уже поперли? – Я все время здесь, – набычился Казаринов. – А что тебя сюда тянет, не пойму. Место занято. – Это пусть мне Элка скажет. Твои заверения и полрубля не стоят. – Оба замолчите, – пригрозила Элла. – Сейчас на улицу отправлю выяснять отношения. – Эллочка, – улыбнулся Влад. – Давай чайку попьем, солнышко! Завари вот этот вкусный… с травами! – Который с куриным пометом, что ли? – пробубнил себе под нос Ломакин. – Пойду я. Конькова, проводи, а то твой оглоед опять кинется. А у меня концерты по всей стране. Морду штопать неохота. – Шрамы украшают мужчину, – хохотнул Влад. – Вот себе и наведи красоту, – пробурчал Ломакин. – Одна лодыжка не считается! – Джон у Берты, – отрапортовала довольная Элла. – У них щенки родились. Такие красивые! Вот будешь просить, Ломакин, не отдам. – Скопище троглодитов, – пробурчал Мишка и направился к выходу. Потом протопал обратно на кухню и заявил нахально: – Если хочешь, чтобы я в твоей рекламе поучаствовал, присылай моему агенту предложение. Он в курсе. Потом начнется предновогодний чес. Тогда уж точно не смогу. – Завтра будет, – обрадовался Казаринов. И сразу же позвонил Чижову. Поэтому не заметил, как уже в коридоре Ломакин передал Элке какой-то сверток и что-то зашептал яростно. После ухода одноклассника она завозилась в прихожей, хлопнула дверцами шкафчика-пенала, потом поелозила ящиком в комоде, а когда вернулась обратно на кухню, Влад, только-только перестав давать указания Чижову, прихлебывал остывший чай из стрекоз и улиток и радостно пялился в окно. – Зря ты так с Мишей разговариваешь, – пробурчала Элла. – Он одинокий человек. Добрый очень, но взбалмошный. Нину потерял по глупости, теперь вот мается. – Ни за что не поверю, чтобы у Гоши Каземирского под боком бабы не было. – Естественно, кто-то есть. Нина вроде говорила, что он с замужней крутит, но это же несерьезно, понимаешь? Так, успокоить вибрации тела. А для души так себе никого и не нашел… Жалко его, хоть и сам дурак. Ладно, – Элла тяжело вздохнула. – Пойдем смотреть на щенков, а? Мама сегодня в гостях…

Казаринов радостно кивнул и, подхватив сына, устремился за Эллой. В небольшой комнате, почти сплошь уставленной цветами, в манеже типа Антошкиного лежали три потрясающих создания: черные с подпалинами и курносыми носами. И большая сердитая собака, прикрывающая свое потомство мордой. Увидев потенциальную опасность, новоявленная мамаша оскалилась. Спавший около манежа Джон поднял голову и низко заурчал. Берта рыкнула для приличия и снова улеглась на лапы.

– Небось, сказал жене, что свои пришли детей проведать, – хохотнул Казаринов.

– Лучше постой около двери, – предупредила Элла. – Берта у нас всегда за свой приплод переживает. А в этот раз и щенков мало уродилось. Обычно штук шесть-восемь.

– Что так? – не утерпел Влад.

– Старородящая, – хмыкнула Элка, наклонившись над манежем.

– Слово какое-то неприятное, – поморщился Казаринов. – Где ты его только откопала?

– В роддоме так всех, кто старше тридцати, называют, – отмахнулась Элла, внимательно рассматривая мокрые спинки и животики щенков.

– Она их облизала, что ли? – пробормотал Влад, а сам с горечью подумал, что и в роддоме, и всю беременность Элла, по сути, оставалась одна. Сама решала, как поступить в сложной ситуации, да еще пришлось выслушивать гадкие комментарии медперсонала. «Старородящая! Это же надо так назвать мать моего сына!»

– Да, облизала, – кивнула Элла, укладывая щенка на место и рассматривая следующего. – Берта – мамаша правильная. Уже обо всех малышах позаботилась. У ротвейлеров особенность породы такая. Новорожденные щенки не могут сами опорожниться, им для этого нужен массаж животика.

– А Джон не мог облизать? – поинтересовался Влад, спиной чувствуя дверь, чтобы в случае необходимости схватить Элку и быстро выбежать из клетки со львами.

– Нет, Джон туда не дотянется, – хохотнула Элла. – Он охраняет свою семью, ну и Берту поддерживает.

«Даже собаки, и те ощущают поддержку друг друга. Спасибо тебе, Кристина, что лишила меня этого. Братское такое спасибо! Гореть тебе в аду, дорогая сестра!»

Уже вернувшись на Элкину половину, Казаринов никак не мог справиться с яростью, клокотавшей внутри.

«Какого вообще… шотландского лешего я еще ищу этого самого Леонида и пытаюсь вырвать нашу собственность из липких ручонок ПоПы? Гори оно синим пламенем! Сама Кристина, твою мать! Да и маменька тоже хороша… Задрала бы их обеих африканская гиена!»

– Я тут подумала, – словно прочитала его мысли Элла и внимательно воззрилась на него. – Что-то случилось, Влад? Ты на себя не похож.

– Просто задумался, – отмахнулся Казаринов. – Так что ты хотела? – осведомился он, надеясь, что Элка предложит что-то интересное.

– На следующей неделе Кристине сорок дней, – осторожно начала она.