Берег мертвых незабудок

«Просто враги, просто предали нас, просто устроили бунт, потому что им надоел старый король. Просто зарвавшиеся дикари». Наверное, он хотел сказать это – так говорили многие; так проще было и оправдать себя, и примириться с новой убогой жизнью, в которой не можешь ни вылечить тяжелый недуг, ни безопасно поехать или поплыть куда тебе вздумается. Хотел, но не посмел.

– Просто у людей не бывает, Арнст, – тихо оборвал Вальин. – И хватит. Хватит прикрывать великими целями и великими обидами желание побольше откусить, побольнее ударить и подальше оттолкнуть.

Он разжал руку. Арнст отступил. Он был в ужасе – море ужаса плескалось в его глазах. И непонятно, кого он боялся сейчас больше – своего короля или себя.

– Не верь. – Вальин растер занывшие пальцы. – Не понимай. И не слышь. Но на всякий случай повторю: я не даю разрешения на кампанию. Если ты что-то сделаешь за моей спиной, скорее всего, я тебя уничтожу. Ты можешь идти.

Арнст помедлил несколько мгновений, точно ждал чего-то, и наконец поклонился. Он все еще дрожал, смуглый лоб его покрыла испарина. Вальин будто заразил его собственной хворью – настолько нетвердыми стали движения и слова.

– Мне жаль, мой король. Прощайте.

– Прощай. – Вальин попытался смягчить голос, видя, как дрожит его крупная челюсть. – И прости, что живешь со мной совсем не так, как хотел бы и мог бы.

– Я… – Глаза его блеснули, он покачал было головой… Валь-ин понял, что не выдержит ни возражений, ни оправданий, и опять поднял ладонь:

– Не надо. Оставь меня, пожалуйста. Поговорим в другой раз.

Сдавшись, Арнст шатко отступил, развернулся, устремился прочь. Когда он выходил сквозь высокие двери и поравнялся там с Ирис, Вальин – не впервые – увидел: голое плечо в разрезе рубашки коснулось шитого серебром рукава. Повернулась ее белокурая голова, повернулась и его – черноволосая, обе в снопах густых кудрей. Взгляд из-под ресниц. Чуть слышные слова. Арнст поклонился снова, Ирис поклонилась в ответ и скользнула мимо, но, прежде чем двери затворились, оглянулась с тревогой. Нет, не только с ней.

– Нужна помощь, Вальин? – Она пересекла залу, остановилась у стола, удивленно оглядела мятую карту. – Или, может, велеть готовить все к трапезе?

Он молчал. Он снова тяжело опустился в кресло и закрыл ладонью уже оба глаза. Это не была привычная дурнота; другое жглось внутри.

– Вальин? – позвала Ирис громче.

…Предчувствие. Понимание. Не горькое, лишь незримо давящее «хватит». Хватит врать друг другу. Хватит с притворной надеждой смотреть в общее будущее. Скоро все станет очевидным, так или иначе. И чем скорее он прогонит жену, чем скорее она помчится утешать другого, тем лучше будет для нее, для него… для всех троих.

– Давно это у вас, Ирис? – спросил он, не меняя положения. Он не хотел ничего видеть. – Да хранит вас Домкано…

– Что? – Ему ответила темнота, ответила звонко и дрожаще, как пойманная на обмане девочка. – Я не понимаю…

– Давно? – лишь повторил он из темноты. Он очень надеялся, что голос мягкий и там нет ни капли злости, ведь злости не было и в сердце. Там скорее догорало облегчение. – Ты уже не просто рада ему. Ты расцветаешь, едва его увидев. Красиво расцветаешь.

Снова плескали в голове волны, и невидимые чудовища прятались в них. Хотелось думать не о них, куда больше – о крошечных светящихся созданиях у чужого берега. Спруты, водные девы, киты с островами-мороками на спинах водились и там… но казалось, даже они боятся звездного ковра и не смеют, не в силах его тронуть.

– Вальин, я… – залепетала Ирис. Шаги пробились сквозь плеск – она подбежала и обняла его, прижала его голову к своей груди. – Мой бедный… тебе опять плохо?

Он не хотел отталкивать ее, но и не поднял рук в ответ. От длинных прядей пахло апельсином, и вдруг Вальин вспомнил: так же пахла Сафира, когда заходила в комнату, чтобы его разбудить. Он застыл. Он просто вдыхал и ждал, когда проснется или умрет во сне. Или другого – что все растает. Растает, и вместо апельсина запахнет прахом.

– У нас не было ничего такого, – все говорила и говорила Ирис. – У меня ни с кем не было, я не такая, я…

– Я ни в чем не виню тебя, Ирис. – Губы разомкнулись почти легко. – Ты не должна оправдываться, – он вспомнил, что сказал Арнсту, и повторил почти слово в слово: – То, как ты живешь со мной, – не то, чего ты хочешь и заслуживаешь. Знаю. И…

«…И я точно так же тебе лгу».

Она упрямо, отчаянно всхлипнула.

– Я… нет… я…

– Отпусти меня, пожалуйста.

Но она не подчинялась. Не понимала: у Крапивы уже почти нет корней. Вальин вздохнул, погладил ее дрожащие плечи и вдруг осознал, что, при всей жалости к этой потерянной, бездомной принцессе, совсем не чувствует больше вины. Наверное, он просто отдал долги последнему настоящему верховному королю. И всем другим людям.

– Знаешь, как я полюбила тебя? – зазвенел сквозь еще один всхлип голосок Ирис. – Это было глупо… так глупо, так неожиданно…

Невольно он улыбнулся.

– Да, Ирис. Меня очень глупо любить, и пора тебе это признать.