Берегитесь Ченов

– Эм, да, почему вы делаете ей макияж? – спрашивает Стаф, и в ее голосе звучит тончайшая нотка раздражения, которую я бы и не уловила, если бы не недавняя ситуация с ее дядей. – Я думала, все идет по плану. – Она бросает на второго дядю обвиняющий взгляд, а он пожимает плечами в ответ, прежде чем направиться в мою сторону.

Меня выворачивает от одной только мысли, что человек, который только что угрожал мне перед моей семьей, будет прикасаться ко мне.

– НЕТ! – кричу я и вскакиваю, когда он тянется к моему лицу.

Ладно, теперь точно все пялятся, а у Себа и Селены на лицах выражение «что за херня».

– Извините, – быстро говорю я. – Я просто… передумала. Я… Вторая тетя, я правда хочу, чтобы ты сделала мне макияж. Я всегда восхищалась твоими работами, и мне так жаль… Знаю, что пригласила тебя сюда в качестве моей гостьи, но, пожалуйста, сделаешь мне прическу и макияж?

– О-о-о! – пищит Селена. – Это так мило.

Вторая тетя подбегает ко мне, намеренно подпихнув плечом второго дядю.

– Да, конечно, милая. Ладно, ты сиди, я пойду возьму косметичку.

Второй дядя снова пожимает плечами и поворачивается к четвертой тете.

– Я пока могу сделать прическу вам.

Четвертая тетя отрывает взгляд от своего зеркальца с таким злобным видом, что у меня по коже пробегают мурашки. Клянусь, кажется, что она вот-вот набросится на него и разорвет ему глотку своими ногтями с нелепым маникюром.

– Я могу сама себе сделать прическу, большое вам спасибо.

Явно раздраженный, второй дядя оглядывает комнату. И мама, и старшая тетя уже закончили с прической и макияжем и поэтому демонстративно игнорируют его. Ма суетится вокруг, делая еще чай для Себа и Селены, а старшая тетя сидит, чопорно выпрямив спину, и делает вид, что рассматривает гостиную.

– Эм, если семья Мэдди уже готова, может быть, вы сможете сделать макияж мне? – спрашивает Селена, медленно и нерешительно продвигаясь вперед.

Она не знает, что он фальшивый визажист. Мысль о том, что он будет прикасаться к ее лицу, столь же противна.

– Я уверена, что вторая тетя с удовольствием сделает тебе макияж, – выпаливаю я.

Вторая тетя возвращается из спальни, хмуро заглядывая в свою косметичку.

– Айя, я так много всего оставила в отеле. У меня нет с собой нужных кистей, нет цветной палетки. Я не взяла их, потому что…

– Вторая тетя, ты ведь Селене тоже сделаешь прическу и макияж, да? – тут же спрашиваю я.

– А? – Она поднимает глаза и машет нам рукой. – Да, конечно, сделаю.

– Э-э, нет, – решительно возражает Стаф. Когда мы все смотрим на нее, она натягивает улыбку и говорит: – Извините, ребята, но должна с прискорбием вам сообщить, что у нас нет целого дня на прически и макияж. Если мы будем ждать, пока вторая тетя сделает всем макияж, а потом еще и займется собой, то мы везде опоздаем.

– Логично, – отвечает Селена. – Давайте приступать, дядя Гендри!

Я хочу остановить ее, но Стаф бросает на меня недовольный взгляд. Проглотив свои возражение и гнев, я наблюдаю, как моя лучшая подруга садится ко второму дяде, а он начинает расчесывать ей волосы. Я не могу этого вынести, поэтому отворачиваюсь и закрываю глаза, напоминая себе, что Селене не причинят вреда. Он ничего плохого ей не сделает. Она не является частью их плана.

В этот момент кто-то касается моей руки, я открываю глаза и вижу стоящую передо мной ма.

– Еще чаю. Выпей. Я добавила в него женьшень, чтобы у тебя на свадьбе была энергия. – Она нежно похлопывает меня по плечу. – Все будет хорошо, Мэдди. Я знаю, ты нервничаешь, но это нормально.

На глаза наворачиваются слезы, но я моргаю и быстро смахиваю их. Как она это делает? Как она может спокойно реагировать даже на самые плохие ситуации и при этом верить, что все будет хорошо? Пока вторая тетя наносит мне на волосы какое-то средство, я приступаю к маминому чаю. Сделав глубокий вдох, окидываю взглядом всю комнату. Моя семья здесь. Два моих лучших друга здесь. Я выхожу замуж за мужчину, которого люблю всю свою сознательную жизнь. У меня все будет хорошо.

Затем еще один щелчок затвора фотоаппарата привлекает мое внимание. Стаф ходит и фотографирует все подряд, и тут ко мне приходит еще одно страшное осознание: она вообще хоть что-нибудь смыслит в фотографии? Я знаю, что это ничто по сравнению со всей историей, где «мафия шантажирует нас, чтобы мы позволили им убить гостя на нашей свадьбе», но, ВОУ, эта мысль сильно выбивает меня из колеи.