Берегитесь Ченов

Мама и старшая тетя подходят к Стафани. Мое сердце начинает стучать так быстро, что, кажется, я сейчас упаду в обморок. Изо всех сил пытаюсь продолжать глубоко дышать. Мне нужно что-то сделать. Я не знаю, что задумали мама и старшая тетя, но не могу позволить своей семье разбираться с гребаной настоящей мафией в одиночку. А что, если у Стафани есть пистолет? О боже. Конечно, он у нее есть. Она же из мафии! Я крепко хватаюсь за угол стола. Что мне сейчас делать? Кричать? Крушить все вокруг? Или это просто подтолкнет Стафани к действию? А что, если мама или старшая тетя пострадает?

Но когда мама и старшая тетя добираются до нее, ничего страшного не происходит. Они обмениваются парой слов, а потом они втроем просто… стоят там. Тем временем вторая тетя заканчивает со своей тай-чи.

– Очень хорошо! – говорит она, улыбаясь толпе. – Может, мы повторим снова… оу…

Ее прерывает четвертая тетя, которая выходит на сцену вместе с Лилиан. Четвертая тетя выхватывает микрофон у второй тети и улыбается гостям.

– Аплодисменты моей очень талантливой сестренке! – восклицает четвертая тетя. Раздается слабая рябь аплодисментов. – А теперь у меня есть подарок для всех вас. Как вы все, должно быть, знаете, я Мими Чен, всемирно известная знаменитость. Я выступала на шоу у таких людей, как Опра Уинфри и Эллен Дедженерес.

Даже с того места, где стою, я слышу насмешливое фырканье ма.

Четвертая тетя искоса смотрит на ма и натягивает еще более широкую улыбку. Она делает фирменное движение плечами из танца «шимми» и говорит:

– И сейчас я исполню песню, которую вы никогда не забудете! Ой, вернее, мы с Лилиан исполним. Лилиан, помаши всем ручкой.

Лилиан одаривает всех нас испуганной улыбкой. Четвертая тетя кивает менеджеру группы и восклицает:

– Погнали, ребята!

Группа начинает играть песню «I Will Always Love You».

Теперь мама и старшая тетя выглядят напряженнее, чем раньше. Ма что-то говорит Стафани, а Стафани одаривает ее такой самодовольной улыбкой, что у меня аж мурашки по коже пробегают. Ма смотрит на меня, нахмурившись. Я чувствую что-то неладное. Что-то должно произойти. Но что? Они перехитрили нас. Они в итоге не отравили еду Лилиан. Нет, значит, тут что-то другое. Что бы это могло быть? Думай, мозг!

Ладно, давайте проанализируем. Они мафия. Они мафия… ага, ну мы это и так уже знали. Ладно, они мафия, что дальше? Что мы знаем о мафии? Все они хотят донести какое-то сообщение. Правильно, да! Поэтому они пойдут на самое жуткое и драматичное убийство, которое отложится в памяти каждого. О боже.

Бомба. О господи. Вот что это… нет. Это нелогично. Если бы они заложили бомбу, Стафани бы явно здесь не было. Ну, может и была бы, но не так близко к месту потенциального взрыва. Ама может и безжалостная леди-босс мафии, но я не думаю, что она бы вот так пожертвовала своей единственной внучкой.

Так, тогда что же это? И где, черт возьми, ама? Я оглядываюсь вокруг и внезапно замечаю странные блики сквозь перила второго этажа. Я ахаю от ужаса. Это… это может быть оптический прицел винтовки?

Когда мы впервые встретились, Стафани упомянула, что ама в молодости увлекалась охотой и была очень метким стрелком. Точно, как бы еще она поднялась по их мафиозной карьерной лестнице и стала матриархом? Это оно. Она правда собирается пристрелить Лилиан из винтовки оттуда, прямо у всех на глазах. Она собирается намеренно убить ее, чтобы это увидело как можно больше людей. Все это время мы были сосредоточены не на том, что нужно. Они бы не стали использовать яд. Яд был бы слишком тихим, слишком незаметным. А что гласит знаменитая китайско-индонезийская пословица: чем эффектнее и ярче, тем лучше.

Я с трудом встаю со своего места, чтобы обойти стул в своем огромном платье. Мама улавливает мой взгляд и, должно быть, замечает что-то в выражении моего лица, потому что тут же хватает старшую тетю, а та хватает вторую тетю. Втроем они медленно и осторожно направляются к сцене.

– Ты куда? – спрашивает Нейтан.

– В туалет.

Этот ответ не прокатывает, он видит панику в моих глазах.

– Что происходит?.. Неважно. Просто скажи, что нужно сделать.

– Нам нужно…

Тут краем глаза я кое-что замечаю. Кто-то двигается, и этот кто-то двигается очень странно, неуклюже и просто черти как, что у меня из головы вылетают все мысли. Я оглядываюсь и замираю.

Это третий дядя. Он очнулся.

Крис замечает его в то же время.

– О, твоя бабушка проснулась, – восклицает он.

В этот момент я понимаю, почему люди иногда используют выражение «стоять как вкопанный».

«Беги же!» – кричит мой разум, но, клянусь, я не могу сдвинуться с места, будто бы меня по самую макушку вкопали в землю.

Я просто наблюдаю за тем, как третий дядя с трудом выбирается из инвалидного кресла и стаскивает с себя одеяло, в которое был туго закутан. Он не может прямо стоять на ногах, его постоянно штормит, словно вот-вот упадет, но затем он делает маленький шаг, потом еще один и еще. Должно быть, узлы веревки на его лодыжках ослабли.