Береговая стража

– У нее была дочь от моего покойного деда. При себе она дитя держать не могла, девицу дед воспитал. Все знали, что матушка – его дочь, а от кого – он скрывал. Он выдал ее замуж за майора Тропинина, а когда родители мои скончались – растил меня в своем доме и дал хорошее образование. С госпожой Захарьиной он условился, что ее имущество будет завещано дочери, а в случае ее смерти перейдет ко мне. Но, как я понимаю, тогда ее здоровье пошатнулось, она стала заговариваться, и дед здраво рассудил, что лучше завещание держать у себя. Так они и лежали вместе, эти два завещания, до той ночи, когда дед скончался. Другие его дети, Николай Лисицын и дочь Марья, в замужестве княгиня Ухтомская, знали, что большую часть имущества дед завещал мне, и заготовили подложное завещание. Один из служителей, подкупленный ими, тайно известил их, что дед близок к кончине, и они приехали, чтобы сразу забрать истинное завещание и подменить фальшивым. Прозвание этого человека – Яков Матвеев. Но другой служитель, преданный и деду моему, и мне, сумел вынести оба конверта из спальни. За ним погнались, его ранили, он провалился под лед. Преследователи решили, что и завещание погибло вместе с ним. Но он чудом спасся – лед под ним треснул уже на мелководье, а рядом случился добрый человек, который вытащил. Дело было на Васильевском острове, в том его конце, где живет простой народ, мещане, доктора там и теперь редко встречаются, а тогда – тем паче. Раненый умер, а оба конверта, случайно угодив в кучу старых журналов, пролежали там до сего дня. А сегодня чудом попали ко мне.

– И точно – готический роман, – согласился Потемкин. – То бишь, справедливость восторжествовала?

Световид, вспомнив Цицерона, невольно улыбнулся.

– Она восторжествовала с большим опозданием, ваше сиятельство. За это время господин Лисицын с сестрицей успели наделать дел. Ворованное впрок не идет – они, обокрав меня, на том остановиться не сумели. О том, что в подложном завещании они обворовали и свою сестру Екатерину, в замужестве Васильеву, я уж молчу. Но она, на беду свою, вышла замуж за богатого человека, и ее дочь Марфа недавно унаследовала от деда по отцовской линии целое состояние. Тут мои родственники и забеспокоились – как его прибрать к рукам…

– Марфа Васильева?

– Да, ваше сиятельство, та самая.

– Сядь, – сказал наконец Светлейший. – Господин Мосс, распорядитесь, чтобы никого ко мне не пускали. Прелюбопытное дельце!

– Я обещал вам славное развлечение, – напомнил Мосс и вышел из спальни.

– Надеюсь не наскучить вашему сиятельству этой давней семейной склокой. Итак, я, на манер заправского сочинителя, вывожу на сцену родного своего дядюшку Николая Петровича Лисицына. Избавившись от настоящего завещания отца и явив миру фальшивое, он унаследовал более половины всего имущества, но впрок ему это не пошло. Он вскоре женился на молодой девушке, однако детей у них не случилось. Он играл – и играл неудачливо. Он продавал крепостных. Но это еще полбеды. Он вынужден был покровительствовать тому человеку, Матвееву, который вызвал его в дом, где умирал дед, а потом сам гнался за служителем, спасшим завещание, и сам его смертельно ранил. Иметь такого приятеля – порой полезно, однако чаще – опасно. Вместо того чтобы избавиться любыми средствами от Матвеева, он вздумал его употребить в дело. Несколько лет назад, коли помните, вся столица говорила о двух дерзких ограблениях в богатых домах. Я тогда уже заподозрил Матвеева, добывавшего деньги для хозяина, пытался собрать доказательства – но не сумел. У Лисицына хватило денег, чтобы подкупить нужных людей.

– Лисицын возглавил шайку преступников? – удивился князь.

– Полагаю, его вынудил Матвеев и не оставил ему пути для отступления. Ему это было удобно – после смерти деда моего Лисицын дал ему вольную, но если бы он не имел в лице дядюшки покровителя, его шайка очень скоро была бы изловлена. Другая его покровительница – княгиня Ухтомская. Замужество ввело ее в высший свет, и она, бывая в домах нашей знати, высматривала все ходы и выходы, запоминала, где какие дорогие безделушки. А людей себе этот Матвеев подбирал со знанием дела и даже с артистическим вкусом – он завербовал, например, бывшего фигуранта Егора Волчкова, который был очень ловок, да впридачу и быстроног. Именно Волчков недавно отправил на тот свет дансерку Степанову. Да и другого человека, фигуранта Шляпкина, чуть не погубил – Шляпкин видел его в тот вечер в театре за кулисами и заподозрил неладное.

– Помню Степанову. Чем она-то Лисицыну не угодила?

– Сейчас растолкую. Лисицын то ссорился, то мирился с сестрой своей, княгиней Ухтомской. Похоже, что княгиня взяла у него в долг деньги, а отдавать по-родственному не хотела. Другая сестра, Васильева, с ним не ссорилась, но была слабого здоровья, так что мысль о ее кончине Лисицына посещала. Я ему в голову не заглядывал, но сужу по плодам его трудов.

– Хороши труды! Ну, брат Моська, доставил ты мне развлечение… – проворчал князь. – Разрежь, Тропинин, ананас. Надобно закусить твои басни.

– Охотно, ваше сиятельство.