Береговая стража

Соборная колокольня в двадцать восемь сажен, и шпиц ее был обит блестящей жестью. Когда Лиза высматривала положение стрелок на часах, бухнул колокол, извещая, что уже два часа пополудни. Перекрестившись одновременно с кучером и компаньонкой, Лиза приказала везти себя домой. Любезный прибавил ходу – позади остались и собор, и остановившиеся у стены, чтобы произнести краткую молитву, прохожие – иная старушка из простонародья земной поклон совершала со всем усердием прямо на улице, мало беспокоясь, что об нее кто-нибудь споткнется.

Из странствий Лиза привезла прекрасную плотную ткань, чтобы заново перетянуть кресла. Ее гостиная была мрачновата, особенно зимой, и ткань она выбрала бледно-лимонную, с большими причудливыми цветами, вроде чертополоха, и раскидистыми листьями. А ту с китайскими пейзажами, что сейчас была на креслах, Лиза полагала пустить на маленькие подушки для своей уборной комнаты. Она хотела перед тем, как потратить деньги, показать мужу свою бережливость, и смеялась в душе – не более полутора лет минет, и нужды в домашних комедиях не станет…

Когда она входила в сени, ей доложили, что изволили приезжать господа Морозов и Никитин, очень огорчались, барыню дома не заставши.

– Огорчались, – прошептала Лиза, спеша в покои. – Это славно!

Не зря, выходит, она велела делать столь глубокий вырез на платье.

Иван Данилыч доложил – за обойщиками послано, а барин ждет за столом. Пообедав с мужем, Лиза собралась навестить его сестру.

У Ухтомских дома было неладно – это Лиза поняла сразу по беспокойству дворни. Она прошла в гостиную, навстречу из внутренних покоев вышла Марья Петровна – неприбранная, в смятом чепце, очень недовольная. Старшая сестра любезного супруга дама хмурая, вечно недовольная, и так ловко навострилась ныть и ворчать, что братец постоянно ссужал ее деньгами, причем Лиза не помнила ни одного случая, чтобы деньги в дом вернулись. Бывали между ней и Николаем Петровичем основательные стычки – чаще всего из-за ее сыновей, Ореста с Платоном, которые, по мнению Лисицына, моты и бездельники. Но вроде и правду говорил сестре Лисицын, а она умела так поворотить, что сам же и оказывался виноват. А ежели ее риторические ухватки оказывались слабоваты, то она прямо намекала, что, дескать, кабы не ее смекалка, Николай Петрович стал бы чуть ли не канцеляристом и жил на медные деньги.

Лиза всячески показывала, что ее эти дрязги не касаются, что она – молодая, неопытная, не желающая заниматься экономической арифметикой и доверяющая этот тяжкий труд старшим. Несколько раз она даже мирила мужа с его сестрой после особо суровых размолвок.

– Ты, чай, уж слыхала, мой друг, что у нас за беда, – не здороваясь, начала Марья Петровна. – Мои-то чадушки побитые домой приплелись! У Платоши рука сломана, в лубки взяли! Где, с кем подрались – молчат!

– Чуяло мое сердце! – всплеснув руками, воскликнула Лиза, всем видом показывая волнение. – Пойдем к ним, мой друг!

– Маврушка! Поди к господам, узнай – желают ли принять тетку Лизавету! – велела Ухтомская одной из девок. Лиза сохранила лицо неподвижным – она была лишь немногим старше обоих мужниных племянников. То, что Марья Пет ровна, которой пятьдесят, ставит ее на одну доску с собой, делает из золовки ровесницу, неприятно – ну да недолго эту дурость терпеть осталось.

– Женить их надобно, сестрица, – сказала Лиза. – Бог весть где шатаются, до беды недалеко. А Масленица на носу, гулянья, угощенья, без драк еще ни одна Масленица не обходилась, ты их попробуй дома удержать.

– Платошку-то теперь удержу, – пообещала Марья Петровна. – А что, есть ли кто на примете?

– Невест много, да вы, я чай, высоко метите.

Ухтомская поглядела на золовку с некоторым подозрением, словно спрашивая: тебе-то что известно о том, куда мы метим? Но Лиза была безмятежна. Не для того она потихоньку да помаленьку подсказывала мужу всякие хитрости, чтобы теперь себя выдать.

– Первым Платошу надобно женить, он старше, – сказала Лиза. – В этот мясоед уж не успели, а до Пасхи можно сговорить хорошую невесту. Потом – Ореста. Я сваху хорошую знаю, начну ее привечать. А то ведь как – в свете невеста блистает, а копнуть – и бриллианты у нее фальшивые, и деревеньки, что за ней, заложены-перезаложены. Если свахе заплатить – докопается до правды.

При этом Лиза знала, что свадьбам не бывать, и диво, коли братья Ухтомские в скором времени не поедут, лишенные чинов и дворянства, в Сибирь.