Бермудский Треугольник (СИ)

Прояснить все вопросы помешала соседка. Лида позвонила в дверь, когда Герман вертел в руках бумажку с незнакомым ему номером телефона. «Отпустили! Отпустили!» — закричала она с порога. — «Сам сейчас звонил, сказал, что ещё раз побеседует со следователем, подпишет какие-то документы и вернётся домой!» Поскотин отправил будущую супругу на кухню приготовить чай, после чего усадил женщину и попросил рассказать ему всё по порядку.

«…Ещё в среду мы с Мишей справляли день рождения у его сменщика, а в четверг он не пришёл с работы… С утра начала обзванивать знакомых, потом — больницы, морги… Нет его, как в воду канул, а под вечер пришли… Вежливые такие, всё „извините“, да „простите“, а сами весь дом перерыли… И не зря!.. Мишкину заначку нашли, что он от меня утаил… Всё дивились, что, мол ему так мало „хозяева“ платили… Потом до самой ночи про нашу с ним жизнь расспрашивали… А между делом всё фотографией какого-то мужика в нос тыкали, дескать кто такой? Когда познакомились?… Я того и знать не знаю, да и как его по карточке опознать, если он спиной повёрнут!» Германа прошиб холодный пот. «Какой такой мужик на фотографии?» «Кто ж его знает! В папахе из каракуля… и ухо видно… Ты что, Гера!.. Ты же фильтром прикуриваешь?» Поскотин был бледен. Сломав испорченную сигарету, он затянулся новой. «Лидочка, как хорошо, что всё разрешилось… Я так рад за вас с Мишей… Бывают же ошибки…» — лепетал он на одной ноте, пытаясь размотать клубок ворвавшихся в его сознание мыслей. «Да, уж, представить жутко: посадили бы моего Мишеньку ни за что, ни про что, а при дурном раскладе и расстреляли бы как шпиона!» — словно сквозь сон слышал он голос соседки, в который раз пересказывающей свою грустную историю подошедшей с подносом Ольге.

Когда Герман захлопнул за ней дверь, в доме воцарилась напряжённая тишина. Он в очередной раз сделал попытку прикурить от фильтра, после чего молодая женщина, вынув из его дрожащих губ сигарету, не выдержала.

— Да что с тобой происходит?!

— Ничего… Ты все вещи сложила, что я тебя просил?

— Да, всё, как сказал, упаковала… Не знаю даже, как ты их донести сможешь.

— А фотографии наши положила?

— Конечно… Без них ты меня за месяц забудешь!..

— Оленька, о чём ты говоришь!.. Да, кстати, а помнишь, ты меня накануне отъезда спросила про Мишкину фотографию?

— Которую? Ту, что я хотела выкинуть? Накой она тебе? Или тоже в багаж положить?.. Теперь уж не знаю, где она… Да и ошибся ты. На ней не сосед был, а кто-то из твоих друзей, может Дятлов?.. Со спины — вылитый Шурик.

— Откуда ты знаешь, что не сосед?

— Я, когда фотографии перебирала, хотела ему отдать, а он пьяный в тот день был. Крутил-крутил её в руках, потом сказал «Может, я, но определённо — не я», после чего отрубился.

Поскотин, удовлетворённый её ответом, хмыкнул и готов был приступить к обеду, как в дверь снова позвонили. «Наверное, опять Лида, а, может, и Мишу привезли» — сказала Ольга, направляясь к двери. «Гера, это тебя!» — крикнула она из коридора. Герман поспешил на голос и лоб в лоб столкнулся с… полковником Геворкяном. «Так вот он какой грузин!» — мелькнуло в его голове перед тем как старый разведчик заговорил.

За неполный месяц, что Поскотин не видел начальника, тот, казалось, осунулся и даже постарел. Его некогда оттенённые сединой смоляные волосы, стали тусклыми, морщины будто забились копотью, а жёсткая щетина усов пропиталась ржавой табачной смолой. «Здравствуй, Герман, — пряча тревогу за будничностью слов, произнёс он. — Закрой поскорее дверь и веди меня на кухню… На кухню, говорю… Теперь включи воду и радио…» Поскотин, успев лишь вставить короткое «здрасьте», беспрекословно повиновался. Встревоженный неожиданным визитом, он делал всё, что, как ему казалось, способствовало быстрейшему раскрытию тайны, которой несомненно был обременён старый разведчик. Захваченный внезапной вспышкой параноидальной конспирации, хозяин вывернул на максимум регулятор сетевого трёхпрограммника, и, вернувшись в гостиную, включил телевизор. Под аккомпанемент музыкальных отрывков из телепередачи «В гостях у сказки» диктор всесоюзного радио начал зачитывать победные реляции о борьбе с пьянством и алкоголизмом.

— Идиоты… — кусая усы, промолвил Геворкян, доставая свою неизменную трубку.

— Не понял?..

— У нас в Армении под Иджеваном все виноградники под бульдозер пустили… Причём тут виноградники? Пять миллионов наших алкоголиков марочные вина пьют, так что ли? — он тяжело вздохнул, затягиваясь ароматным дымком. — Ты знаешь, что в наших вытрезвителях на должностях числится столько же человек, сколько сейчас воюют в Афганистане?

— Нет.

— А они на виноград ополчились!.. Четыреста лет без малого с алкоголизмом боремся. Когда Борис Годунов первым на Руси кампанию начинал, про виноград и слыхом не слыхивали!.. Ладно, забудем… Теперь о деле…

— Танюша! — слащавым тенором позвал Ольгу Герман, — Согрей-ка нам чайку!