— Почему у тебя сейчас такое лицо как будто здесь не детская, а какой-то общественный туалет? Тебе не нравится, как сделали стены? Ну так надо было выбирать со мной и руководить всем процессом, а не кривить лицо, когда все уже сделано. Как же мне все это надоело!
— Хватит, Марин, не передергивай. Я тебе слова плохого не сказал, а ты из ничего делаешь трагедию.
— Ничего я не делаю, — садясь в кресло-качалку, констатирует Марина. — У всех мужья как мужья, пусть лентяи с пузом, играющие в танчики и пьющие пиво по вечерам, зато хотя бы в выходной терпят своих жен и проводят время вместе, а я своего мужа вижу… да никак я тебя не вижу.
— Начинается.
— Не заканчивается. Я просто не понимаю, нам не хватает чего-то? Зачем ты носишься с покупкой нового помещения? Ну сколько тебе нужно этих ресторанов, чтобы ты успокоился? Посмотри на наш дом, — обводит рукой комнату, тяжело вздыхая. — Зачем ты его строил, если почти не бываешь здесь? Ну зачем это все, Игорь?
— Во-первых, — сажусь на корточки, накрывая Маринины колени руками. — Я не все, и жену свою не терплю, а люблю. А ты сейчас борзеешь, моя дорогая, но я прощаю тебе это в силу твоего положения. Может, я не самый активный домосед и лучший муж, но даже те недолгие часы, проводимые дома, я провожу с тобой, а не с танчиками и пивом. Да, я амбициозен, но пока мне позволяет мое здоровье и есть желание, я могу и должен увеличивать наш капитал.
— Нам хватит этого. Пожалуйста, ну остановись. Помнишь, всякий раз, когда мы проходили около ***, я мечтала о том, чтобы зайти в него и купить шубу. Чтобы все ахали, от того какая я крутая и красивая.
— И?
— Ну, я крутая и красивая, а куда мне эту шубу надевать? Кому мне ее показывать, Игорь? Не надо мне это уже ничего, я тебя хочу видеть, а не шубу, в которой уже вполне вероятно моль завелась. Хоть остаток беременности проведи со мной, пожалуйста.
— Мариш, завтра я подпишу договор на покупку нового помещения, и через пару недель я буду весь твой. Я тебе еще надоесть успею. Достану вас троих так, что все, о чем ты будешь мечтать-это сбежать от меня.
— Обещаешь? — зарываясь пальцами в мои волосы, шепчет Марина.
— Обещаю. И вам, малявки, тоже обещаю, — приподнимаю Маринину кофту вверх, оголяя огромный живот, и шепчу в пупок. — И чтобы грудь сосали как надо, и соски мне не портили, все поняли?
— Соски тебе? Может мне, Бессонов? — еле произносит жена, задыхаясь от смеха.
— Ну а кому они потом достанутся, мне конечно. Так, все, только посмейте испортить мамину грудь и получите…
— Чего они получат?