Бес в ребро

— Очень редко. Все, что нужно — продукты, вещи мне привозит Костя. Вы его тоже видели, рыженький такой. Я, знаете, вообще домоседка. У меня в жизни было большое несчастье, — на лицо Анны набежала тень. — Я как-то потеряла ко всему интерес, понимаете? Иногда, правда, мне бывает очень одиноко и хочется с кем-то поговорить, повеселиться… Когда я увидела вас в парке, то сразу почувствовала к вам симпатию. Вы показались мне такой необыкновенной — даже не знаю, как сказать — такой прекрасной, чистой парой… И я не жалею. Если люди нуждаются в помощи, а я ничего не могу для них сделать, мне становится не по себе.

— Ну, теперь вы сделали столько, — сказала я, — что на небесах это вам непременно зачтется.

— Вы полагаете? — все так же печально спросила Анна. — Вряд ли. Я вообще-то ужасная эгоистка и думаю только о себе. От меня всем одни несчастья. Вот и вам я причинила зло. Но…

— Не думайте об этом, — отмахнулась я. — Все уже в прошлом. С Оваловым меня связывают теперь только деловые отношения. Если, конечно, этот бедлам можно назвать деловыми отношениями.

— А кто эти люди? — вдруг спросила Анна. — Ну те, что хотят его убить?

— Этого я вам не скажу, — твердо ответила я и, усмехнувшись, добавила: — Многознание умножает печали. Вообще, когда мы уйдем, забудьте обо всем — не было нас в вашей жизни, и точка!

— Как вы интересно сказали. Умножает печали… — с удовольствием повторила Анна. — Это надо обязательно запомнить.

На пороге неожиданно появился Овалов. Он выглядел бодрым и умиротворенным одновременно. Эта волшебная перемена поразила Анну. Глаза ее радостно заблестели.

— Тебе уже лучше? — спросила она.

— Значительно, — небрежно ответил Овалов и, глядя мимо нее, сказал: — Женя, нам нужно поговорить. Тет-а-тет.

— Я выйду, — покраснев, сказала хозяйка.

— Нет-нет, — вмешалась я. — Это мы выйдем. На кухню. Извините. Мы ненадолго.

Когда мы уединились, я довольно резко спросила:

— Что ты хочешь мне сказать?

— Я скучал по тебе, — проникновенно ответил Овалов, делая попытку меня обнять.

Отстранившись, я холодно поинтересовалась:

— Даже в постели с Анной?

Овалов остановился, словно наткнувшись на стеклянную стену.

— Вот как? — насмешливо протянул он и, шагнув назад, прислонился плечом к дверному косяку. — Она тебе уже исповедалась?

Я промолчала.

— Это случайность, — хмуро сказал он немного погодя. — Я был не в себе, ты же знаешь. А она… Ты не представляешь, что это за существо! Оказывается, тогда, в парке, она приняла меня за Антонио Бандераса! Честное слово! Или за Роберта Редфорда… У нее в голове ничего не держится. Прекрасное, но дремучее создание!

— Странно ты отзываешься о человеке, благодаря которому ты все еще жив, — заметила я.

— Я жив благодаря тебе, Женя! — с чувством поправил меня Овалов.

— Женю можешь теперь забыть, — отрезала я. — Отныне я для тебя — работник по найму, и только! Кстати, я принесла все твои деньги.

— Надеюсь, ты взяла себе, что полагается? — озабоченно спросил он.

— Гонорар я беру, успешно закончив работу, а пока я не уверена, что мне удастся уберечь тебя от пули.

— А я — уверен, — твердо сказал Овалов. — Ты сумеешь это сделать. И поэтому настаиваю — возьми деньги сейчас.

— Давай не будем об этом. Тем более оплата у меня посуточная, и я намерена потянуть время. Давай подумаем лучше, как тебе выбраться из этой передряги. За мной следят. Может быть, тебе переехать в другой город?

Он махнул рукой.

— Ты не понимаешь — в России я везде как на ладони. У меня единственный шанс — заграница. И желательно подальше. Скажем, меня бы устроил Парагвай.

— Почему же ты сразу не поехал туда?

— Я не успевал оформить документы. А теперь и подавно не успею.

Я внимательно посмотрела на его помрачневшее лицо. Все-таки он чертовски привлекательный мужчина. Будь боевики Иван Иваныча женщинами, за моего клиента можно было бы не беспокоиться — ни у одной не хватило бы духу пристрелить этого шалопая.

— Ладно. Не умирай раньше времени, — сказала я ободряюще. — Что-нибудь обязательно придумаем. За такие деньги я всегда что-то придумываю.

Он посмотрел на меня исподлобья, с затаенной обидой. Кажется, мои разговоры о деньгах коробили его.

— Только заруби себе на носу, — продолжала я как ни в чем не бывало. — Инструкции мои выполнять строжайшим образом. Никаких контактов с внешним миром — ни живых, ни телефонных. Ничего самому не предпринимать. И постоянно быть наготове — я могу прийти за тобой в любой момент.

Он слушал, безразлично уставившись в угол.

— Будь благоразумен, — уже мягче продолжала я. — За стенами этого дома тебя караулит смерть. А я даже не знаю, сколько у нее лиц и как эти лица выглядят. Мы должны быть предельно осторожными.

— Да понял я, — буркнул Овалов. — Или ты думаешь, что я собрался подыхать? Не хочу я подыхать! — заявил он и вдруг улыбнулся ослепительной, почти детской улыбкой. — Я еще не все успел повидать на этой земле!

— Неужели не все?! — с притворным ужасом удивилась я.