Бесчестье

Нежданно-негаданно ему звонят из полиции – из Порт-Элизабет, сержант-детектив Эстерхьюз. Нашлась его машина. Она стоит во дворе нью-брайтонского участка, ее можно опознать и предъявить на нее права. Кроме того, арестованы двое мужчин.

– Прекрасно, – говорит он. – Я уж почти и надеяться перестал.

– Ну что вы, сэр, любое дело остается открытым в течение двух лет.

– В каком состоянии машина? Ездить на ней можно?

– Да, сэр, вы сможете на ней уехать.

В необычайно приподнятом настроении он едет с Люси в Порт-Элизабет, а оттуда в Нью-Брайтон, где им показывают дорогу на Ван-Девентер-стрит, к приземистому, похожему на крепость зданию полицейского участка, окруженному двухметровым забором с острой проволокой наверху. Бросающийся в глаза знак запрещает оставлять автомобили около участка. Они паркуются на улице, довольно далеко от участка.

– Я подожду в машине, – говорит Люси.

– Ты уверена?

– Мне здесь не нравится. Я подожду.

Он называет себя дежурному, получает указания о том, как, одолев лабиринт коридоров, добраться до отдела автомобильных краж. Эстерхьюз, низкорослый полный блондин, порывшись в папках, ведет его во двор, где бампер к бамперу стоит множество машин. Они идут вдоль рядов автомобилей, вперед, потом назад.

– Где вы ее нашли? – спрашивает он у Эстерхьюза.

– Здесь, в Нью-Брайтоне. Вам повезло. Обычно угонщики разбирают старые «короллы» на запасные части.

– Вы говорили, что арестовали кого-то.

– Двоих. Взяли по наводке. Нашли целый дом, набитый краденым. Телевизоры, видео, холодильники – все, что хотите.

– Где сейчас эти люди?

– Выпущены под залог.

– Не разумнее ли было, прежде чем их отпускать, позвонить мне, чтобы я их опознал? Вы выпустили их под залог, и теперь они просто-напросто исчезнут. Вы же это знаете.

Натянутое молчание.

Они останавливаются перед белой «короллой».

– Это не моя машина, – говорит он. – У моей кейптаунский номер, который значится в деле, – он тычет пальцем в номер, напечатанный на взятом из папки листке, – СА 507644.

– Номер они новый напыляют. Или ставят другой. А ваш – еще на какую-нибудь машину.

– Пусть так, но эта машина не моя. Вы можете ее открыть?

Детектив открывает машину. Внутри пахнет влажными газетами и жареной курицей.

– У меня не было акустической системы, – говорит он. – Машина не моя. Вы уверены, что где-нибудь здесь, на стоянке, нет моей машины?

Они повторно обходят стоянку. Его машины здесь нет. Эстерхьюз чешет в затылке.

– Я разберусь, в чем тут дело, – говорит он. – Должно быть, какая-то путаница. Оставьте мне ваш номер, я перезвоню.

Люси сидит, закрыв глаза, за рулем комби. Он стучит в стекло, Люси отпирает дверцу.

– Ошибка, – говорит он, забираясь в машину. – «Короллу» они нашли, да только не мою.

– А мужчин ты видел?

– Мужчин?

– Ты сказал, арестованы двое мужчин.

– Их уже выпустили под залог. Так или иначе, машина не моя, стало быть, те, кого арестовали, моей машины не крали.

Долгое молчание.

– По-твоему, одно из другого следует логически? – спрашивает Люси.

Она включает двигатель, резко выворачивает руль.

– Не знал, что ты так жаждешь их поимки, – говорит он. Он слышит в своем голосе раздражение, но не может справиться с ним. – Если их схватят, будет суд и все, что из него проистекает. Тебе придется давать показания. Ты к этому готова?

Люси глушит двигатель. Лицо у нее замершее, она борется со слезами.

– Как бы там ни было, их уже и след простыл. Нашим друзьям вовсе не улыбается, чтобы их поймали, и уж тем более чтобы их поймала полиция штата, в котором они живут. Так что забудем об этом.

Он пытается взять себя в руки. Он становится придирой, занудой, но ничего не может с этим поделать.

– Люси, тебе самое время на что-то решиться. Либо ты продолжаешь жить в доме, полном отвратительных воспоминаний, и растравлять себе душу мыслями о происшедшем, либо оставляешь этот эпизод в прошлом и начинаешь с чистой страницы где-нибудь в другом месте. Такова альтернатива, какой я ее вижу. Я знаю, ты предпочла бы остаться здесь, но не стоит ли тебе хотя бы обдумать иную возможность? Разве мы не способны обсудить ее как разумные люди?

Люси качает головой.

– Я больше не могу разговаривать, Дэвид, просто не могу, – отвечает она, тихо, торопливо, словно боясь, что слова иссякнут. – Я знаю, я выражаюсь путано. Если бы только я могла все объяснить. Но я не могу. Не могу из-за того, кто ты и кто я. Прости. Мне жаль, что так получилось с твоей машиной. Жаль, что тебя ожидало разочарование.

Люси опускает голову на руки; плечи ее вздрагивают – она дает волю слезам.

Его вновь омывает волна чувств: апатии, безразличия, но также и легкости, как будто он выеден изнутри и от сердца его осталась только прохудившаяся оболочка. Как, думает он, может человек в таком состоянии найти слова, найти музыку, которая воскресит мертвых?

Женщина в шлепанцах и драной одежде, сидящая на тротуаре ярдах в пяти от них, пронизывает их злобным взглядом. Словно оберегая Люси, он кладет руку ей на плечо. «Моя дочь, – думает он, – любимая дочь. Которую мне выпало направлять и наставлять. Которая в скором времени станет направлять меня».