Беседы и размышления

Но тем самым обремененный заботами, погрузившись в грусть у лилии и птицы, задумался о чем-то отличном от его забот, он задумался о том, какое блаженство обещает человеку то, что он – человек. И пусть лилия увянет и ее красота поблекнет, пусть лист упадет на землю, и птица улетит, и поля окутает мгла: Царство Божие не изменяется с течением лет. Пусть в остальном будет нужда надолго или на малое время, пусть оно течет обильно или же скудно, приходит к нам и уходит от нас в свое мгновение, и в свое мгновение становится темой беседы, пока не будет навеки забыто в смерти: Царство Божие не только следует искать прежде всего, но оно и пребудет вовеки; и «если преходящее славно, тем более славно пребывающее»[60]; и если жизнь проходит в лишениях, это, быть может, смягчит горечь расставания с миром в смертный час!

Евангелие страданий

[61]

Христианские беседы

Беседы и судьбы

Честный верующий подобен канатоходцу. Кажется, что он ступает по воздуху. Он не падает только благодаря самой ничтожной опоре, какую только можно вообразить. И все же идти по ней можно.

Людвиг Витгенштейн

В своих христианских беседах и философских работах Сёрен Кьеркегор постоянно ставит один и тот же вопрос: что значит быть христианином? Кто такой христианин? Кьеркегор пытался ответить на этот вопрос со всей полнотой, в том числе и через книгу «Евангелие страданий».

В свое время преподобный Силуан Афонский сказал, что самое главное для христианина в христианстве – это любовь к врагам. Без любви к врагам нет никакого христианина и никакого христианства. Это одна из самых главных духовных реалий, которую нашел в своем духовном опыте преподобный Силуан. И это, без сомнения, так; и это очень экзистенциально острая мысль. Для Кьеркегора же – и это становится понятно при чтении «Евангелия страданий» – быть христианином значит бесконечно доверять Богу в следовании за Ним, а бесконечное доверие Богу в следовании за Ним может быть только при одном условии: когда христианин страдает.

Мир, в котором жил Кьеркегор, в котором жила Европа в XX веке, в котором жила Россия до революции, – это мир благополучного христианства, мир благополучной Церкви, благополучного Евангелия. И это благополучие в конечном счете вылилось в катастрофу. Собственно говоря, причины катастрофы XX века коренятся прежде всего в благополучном христианстве. А Кьеркегор все время очень остро чувствовал, что такое христианство – это самая страшная разрушительная сила, которая может сокрушить мир. И в конечном итоге так и случилось: благополучное христианство этот мир взорвало. Революции, войны, всевозможные протестные формы, которыми окрашена жизнь общества после Второй мировой войны, – это все реакция на благополучное христианство. А с другой стороны, идея благополучного христианства продолжает развиваться, выливаясь в американские способы его восприятия, в «богословие процветания», столь сейчас популярное в пятидесятнических сектах, когда твоя духовность и твоя жизнь в Боге оцениваются степенью твоего благосостояния: если у тебя полный холодильник, если у тебя хороший счет в банке – значит, ты хороший христианин.

И мы сейчас живем в ситуации, когда, казалось бы, Церковь возрождается, когда она получила возможность быть снова услышанной в мире как голос Истины, – и в то же время сейчас на глазах людей происходит очень страшное явление: христианство в России тоже хочет быть благополучным; хочется, чтобы государственная власть поддерживала Церковь, чтобы главными знаками нашей церковности были внешние атрибуты – строй богослужения, золотые купола и т. п. И именно на это смотрят люди, на это прежде всего обращают внимание, по этому судят, какова Церковь.