Беседы великих русских старцев. О Православной вере, спасении душии различных вопросах духовной жизни.

Когда ему приносили жалобы на трудность послушания и на сопряженные с ним скорби, то лицо старца озарялось ра­достью, в глазах светилась нежная отеческая любовь, и он как-то особенно одушевленно говорил: «Ну что ж? за то му­ченики будете». При этом всегда старался внушить, что вся­кий человек должен иметь терпение во всем, на всяком мес­те, до конца. «За что взялся, — говорил он, — того и держись, и терпи все находящее; только с места не сходи и себя всегда укоряй — и спасешься».

Раз одна особа передавала старцу слышанный ею разговор, что будто прежние старцы не особенно принуждали своих уче­ников на телесные подвиги, а требовали больше внутреннего монаха. Батюшка на это сказал: «Ты скажи им: не вырастивши дерева, откуда же ждать плодов. Дерево же, на котором вырас­тает внутренний монах, есть пост, всякое воздержание, хожде­ние к церковным службам, телесный труд, тогда уже на нем и вырастет плод, то есть внутренний монах».

Кто-то на общем благословении вспомнил о том фельдше­ре, который, после бывшего с ним обмирания, во время ко­торого он видел много поучительного на том свете, поступил в Оптинский скит еще при батюшке Амвросии, но затем, ког­да ушел отбывать воинскую повинность, то опять сошелся со своими неверующими товарищами, и они, убедив его, что с ним была простая галлюцинация, сбили его, и он остался в миру при больнице. Батюшка на это сказал: «Над ним испол­нились Евангельские слова: аще Моисея и пророков не послу­шают, то аще кто и от мертвых воскреснет, не имут веры».

Однажды спросили батюшку про одно духовное лицо, по­чему он человек не образованный, а письма его дышат таким духовным разумом, что так и проникают в душу? Батюшка отвечал: «Как луч солнечный не может проникнуть сквозь туман, так и речи человека только образованного, но не по­бедившего страсти не могут действовать на душу. А кто сам победил страсти и стяжал разум духовный, тот и без образо­вания внешнего имеет доступ к сердцу каждого».

Одна сказала батюшке: «Вы дадите мне правило, а я боюсь, что мне трудно будет». Старец ответил: «Наложенное всегда трудно», и при этом рассказал про архимандрита Исаакия, ко­торый, еще живя в миру, готовился к монашеству и по­движничал. Так он ежедневно клал по тысячи поклонов. По поступлении в монастырь он сказал об этом старцу Льву и тот вместо тысячи назначил ему пятьдесят поклонов. Через неко­торое время он приходит к старцу и говорит: «Простите, ба­тюшка, мне стыдно сознаться, но я почему-то не могу поло­жить пятьдесят поклонов». Старец велел ему класть двадцать пять. Прошло еще немного времени, как он снова является к старцу и говорит, что он никак понять не может, почему в миру он делал тысячу поклонов, а здесь и двадцать пять не может? Тогда старец Лев пояснил ему: «В миру тебе враг помогал, — ты клал и гордился этим; а тут ты кладешь не по своей воле, а из послушания, видишь свою немощь и смиряешься, оттого и трудно».

Некто сказал: «Лучше бы я в миру в пост ел 1,2 фунта мяса, чем я здесь наедаюсь хлебом». Старец сказал: «Если ты съешь и 2 фунта хлеба, то все же не погрешаешь против устава Свя­той Церкви».

Однажды на общем спросили его: «Батюшка, будем ли мы на том свете с вами, поможете ли вы нам и вообще будете ли отвечать за нас?» — «Да, — ответил старец, — но только те будут со мной и за тех только я буду отвечать, которые без­прекословно меня слушали во всем».

Одна сказала: «Батюшка, скорблю, что средств нет и все должна зарабатывать, а между тем все хочется то того, то дру­гого». Старец на это сказал: «Ищите прежде Царствия Божия и прочее все приложится вам. С таким устроением и поступа­ли прежние монахи, и Господь снабжал их всем необходи­мым, и сверх того даже. У нас вот в скиту, когда я поступил, самоваров ни у кого не было своих, а был один большой са­мовар у начальника на весь скит, и после службы братия по очереди пили там чай, и все были довольны и счастливы. Так­же было и во всех других потребностях; старались больше исполнять службы церковные да свои послушания, и за это Господь всё прилагал, ни в чем не имели нужды. А теперь поступают в монастырь со слабым произволением и только думают что об одежде да о пище, оттого и Господь не посыла­ет нам грешным».

Одной монахини старец дал такое наставление:

«Если возмущают тебя поступки и грехи ближнего и похи­щают твое душевное спокойствие, то вспомни о сем:

а) Погрешность ближнего, которую ты хотел бы испра­вить, если она нарушает твой душевный покой и раздражает тебя, то и ты погрешаешь и, следовательно, не исправишь по­грешности погрешностью, — она исправляется кротостью.

б) Ревность, хотящая истребить всякое зло, сама есть ве­ликое зло.

в) Помни, что в твоем глазе бревно, а ты указываешь на сучок брата.

г) Есть несовершенства неизбежные, есть и полезные. Бы­вает, что злом искушается добро.

д) Пример долготерпения Божия должен обуздывать нашу нетерпеливость, лишающую нас покоя.