Бешеный Лис

– Не перебивай! Ты князей знаешь, попользоваться девкой да бросить у них обычное дело. Но если понесет она княжеский плод, то заботу проявляют… частенько. А тут запала князю Ярославу девица в сердце, прямо пропал! Был у него один боярин, как звали, не упомню, старенький совсем, ветхий, вот-вот помирать. А семьи у боярина того не было, говорят, на пожаре все погибли. Его-то Ярослав на своей зазнобе и женил. Боярин тот Ярослава еще ребенком на коленях качал, любил, как сына, вот и согласился. Да и помер вскорости. А боярыня родила князю Ярославу девочку. Крестили Аграфеной. Тайны особой из этого не делали, даже звали ее, как подросла, Аграфеной Ярославной, а не по имени того боярина.

А Корней в те времена в Турове обретался, батюшка Агей его при княжьем дворе пообтереться послал. Шалопай был! Два дружка у него были. Один – Федор, он сейчас погостным боярином сидит на Княжьем погосте, а второй, дай бог памяти… неважно, сгинул он куда-то. Чего творили! Сколько медов выпито, сколько подолов девкам задрано, сколько драк мордобойных, а то и с оружием!

Князь, бывало, серчал, но за лихость ребят любил. И тут как раз случилась эта история с ляхом и корзном. Болтали, что Ярослав Святополчич так Корнею и сказал: «Ты честь нашу защитил, проси чего хочешь!» А тот возьми да и попроси руки Аграфены! Вот такие дела.

– И что князь? Отдал?

– Ага, разбежался! Выгнал он Корнея! И из терема княжеского, и из Турова. За наглость. А тот и правда наглым оказался: сговорился с дружками и увез Аграфену тайно. Князь, конечно, погоню послал, прискакали его люди в Ратное, а Корнея там нет! Он, оказывается, в Киев подался. А потом еще куда-то, болтали, что аж до Херсонеса добрался. Может, правда, может, нет – не знаю, но, когда ляхи Берестье осадили, Корней в войске киевского великого князя оказался и чем-то опять отличился. Ну, если великий князь киевский Корнея отличил, то удельному князю туровскому казнить Корнея, понятное дело, не с руки. А там еще и Аграфена двойню родила, порадовала родителя внуками. Так и обошлось.

«Бред! Интересно, как князь Ярослав – ровесник деда – мог в семнадцать лет годную для замужества дочь иметь? Сплетники, мать их… Слышат звон, да не знают, где он. Раз Ярославна, значит, дочь князя Ярослава, идиоты. А то, что не дочь она ему была, а сводная сестра, и в голову не приходит. Хотя про „ветхого“ боярина, наверно, правда – бабку ведь действительно Аграфеной Ярославной, а не Аграфеной Святополковной величали».

Илья между тем продолжал свое повествование:

– Фрола, как подрос, тоже в Туров отправили. В младшей дружине у князя был, но недолго, весь в батюшку Корнея, набедокурил чего-то и обратно в Ратное вернулся, но успел жениться на первой красавице Турова, его вот матери.

– И при чем тут кровь Лисовинов? – так и не понял Афанасий.

– Не понял? Да при том, что Фрол и Лавр по матери – Рюриковичи!

– Так мать же Аграфены невенчанная была?

– Малуша – мать Владимира Святого – тоже с князем Святославом не венчалась, она вообще рабыней была.

– Вот и нет! Ее брат Добрыня в княжьих ближниках ходил, а у Владимира был дядькой!

– Он что, родился ближником? Пробился наверх умом и храбростью. Тут уж такое дело: мужики мечом дорогу себе пробивают, а бабы… этим самым, хе-хе. Кто в чем искусен, тем, значит. Хотя на Малушу грех возводить не будем, она так ключницей и осталась.

«Ну до чего ж люди властям предержащим косточки перемывать охочи! Почти два века прошло, и поди ж ты!»

– Но Владимир-то потом на цареградской царевне женился! – продолжал спор Афанасий.

– Да не о том речь! Рюриковичи у нас в Ратном, Афоня! Хоть и не из-под венца, а все равно Рюриковичи! Один, правда, погиб, царствие ему небесное, а второй-то вон, впереди скачет, а князья лишних в своей семье не любят. Особенно если за этим лишним сила стоит. История эта, по смерти князя Ярослава, забылась, но кто знает, когда и чем обернуться может? Корней силу набирает и нам намек дает. Умный поймет, а дураку и ни к чему.

– Какой намек?

– Хе-хе, вот ты, Афоня, дураком и выставился! Сам же мне про сани с порубленными покойниками рассказал и про мужика изуродованного в лесу. Это Корней внука на характер проверял, Лавр-то похлипче брата всегда был, в матушку пошел. Внук испытание выдержал, тогда Корней его в поход взял, как думаешь зачем?

– И зачем же? – Афанасий заворочался в санях, устраиваясь поудобнее, похоже, тема разговора захватывала его все больше и больше.