Бесконечная утопия

– Я несколько месяцев путешествовала на твенах с флотскими ворчунами. Поверь, ничего, что касается механики, для меня не прозвучит глупо. И я знаю, зачем тебе это. Мы говорили об этом раньше…

– Я думаю, что тут что-то не так со временем, – выпалила Агнес. – Дни слишком короткие или слишком длинные. Я не знаю. Все, что я знаю, – у меня проблемы со сном, и всегда были. И поскольку все наши часы остались дома в Мэдисоне-Запад-5 либо вне досягаемости…

– Мои внутренние часы мне тоже недоступны.

– …и я не хочу просить Лобсанга, потому что он расстроится, если я начну нарушать местные правила. Мне нужно будет сделать еще некоторые измерения. Я подумала, что если смогу точно измерить час, ну тогда я просижу день и ночь, с рассвета и до рассвета, и буду просто считать часы, считать, как часто придется высыпать ведро. Это приблизительно, но лучше, чем ничего.

– Лучше с полудня до полудня. Легче отмечать точно. Солнечные часы тебе бы помогли. И, наверное, лучше взять ведро поменьше, чтобы отмерять полчаса или четверть часа… Или ты можешь взять и то и другое, чтобы сверять измерения. Но как ты узнаешь, что твои песочные часы отмеряют настоящий час?

– Это уже мое дело, все в порядке. – Она показала кошке запястье и прижала пальцем вену. – Мой пульс в спокойном состоянии всегда был довольно стабильным, пятьдесят ударов в минуту.

– Сильное сердце.

– Да. Полагаю, Лобсанг скопировал его, когда… э-э-э, воссоздавал меня.

– Это очень приблизительная точка отсчета.

Агнес обнаружила, что очень трудно удержаться от сарказма с говорящей кошкой.

– У тебя есть способ получше?

– Да. Сделай маятник.

– Что?

– Простой маятник. Груз, подвешенный на нитке. Длина нити определяет период колебания. Длина в тридцать девять дюймов даст период в две секунды, почти точно. Это если сила тяжести здесь такая же, как на Базовой, а когда мы прибыли, то измерили ее в числе прочих параметров… Более длинная нить даст больший период, более точно. Тебе пригодится надежная мера вроде этой, чтобы отталкиваться от нее. Сделай чашки для песка, чтобы измерять минуту, а их сочетание – чтобы получить пять минут, тридцать…

Поддавшись порыву, Агнес наклонилась, взяла обеими руками мордочку Шими и поцеловала ее в макушку.

– Кошка, ты гений.

Но Шими увернулась от ее прикосновения.

Агнес тут же забыла о своем школьном научном эксперименте. Шими раньше никогда так не реагировала.

– Шими? Что такое? – Она взяла кошку на руки, хотя та извивалась в слабом протесте, и рассмотрела ее тело, лапы, пощупала живот, где обнаружила что-то твердое. – Ты больна?

– Я стара, Агнес, – ответила кошка, лежа у нее на руках. – Или просто запрограммирована стареть. Мое тело набито нанотехнологическими компонентами, которые с каждым днем старят меня. Поэтому я старая и больная. Я мучаюсь тщательно сымитированным артритом, и у меня проблемы со многими органами. Очень искусное мастерство.

– Тебе больно?

Кошка не ответила.

– Хочешь, чтобы с тобой что-нибудь сделали?

После трех лет пребывания здесь Агнес еще не задумывалась всерьез о собственном будущем, годах, когда станет казаться странным то, что у нее нет признаков старения. Она знала, что Лобсанг взял комплект устройств, чтобы подправлять внешность. Но она также знала, что были и другие варианты.

– Ты не обязана через это проходить. Мы можем тебя восстановить. Имитировать твою смерть. Мы даже можем вызвать твен и сделать вид, что нам привезли другую кошку, помоложе.

– Нет, я – это я, – твердо сказала Шими. – У меня много воспоминаний. Меня сделали в Корпорации Блэка просто как технологический образец. Но я участвовала в первой совместной поездке Джошуа и Лобсанга в Верхние Меггеры и за их пределы. Я путешествовала с капитаном Мэгги Кауфман на край Долгой Земли. В последние годы я была кошкой Бена, не более и не менее. Я не хочу от всего этого отказываться.

– И не нужно. Внутри ты останешься сама собой.

Кошка подняла голову. Ее светодиодные глаза как-то потускнели.

– Я не могу стать каким-нибудь шаловливым котенком и по-прежнему быть собой. Так или иначе, критический момент не наступил, и не нужно принимать никаких решений. И я…

Но тут во двор вбежал Бен, и разговор закончился.

* * *

Шестилетний Бен был сгустком энергии – в поношенной одежде, чумазый, с растрепанными волосами. Он нес корзину винограда.

– Агнес! Агнес! Смотри!

Он протянул корзину, и Агнес увидела на его правой руке что-то блестящее, какой-то серебряный браслет.

Она осторожно поставила кошку.

– Где ты это взял?

– Виноград!

– Это я вижу. У что тебя на руке?

Бен быстро спрятал руку за спину.

– Ничего. Можно мне взять винограда?

– Иди сюда, молодой человек. – Она протянула руку ладонью кверху. – Правую руку, пожалуйста.

Повелительный голос Агнес был отточен за две неполные жизни с детьми всех мастей, размеров и внутренних кондиций, а Бен и сравниться не мог с трудными детьми, с которыми она справлялась. И теперь, неловко держа виноград, он подошел к Агнес и послушно подал руку.