Бесконечность, плюс-минус (СИ)

Хлоя знала, что примени она аромат, и им наверняка конец. Носители чувствуют такое куда лучше и ощути хоть один из недругов воздействие аромата на себе — Орторус обречён. Тяга к риску и азарту сейчас оказалась где-то посередине: желание красноречиво навязать свои условия переплеталось с пониманием, что неправильно сказанное слово может быть последним. Люди перед ней умели убивать, если потребуется. У таких рука не дрожит.

— Вы проиграли. Я считаю до трёх, — скомандовал лидер Вереска, — и вы все ложитесь на пол. Иначе, даю слово, я сделаю кому-то из вас очень больно.

— Сделаешь, ага! — Пракси был полностью вымотан, но говорил со всей жёлчью и ненавистью, что у него была. — Но прежде я успею заморозить твою тупую башку и растоптать её об асфальт. Занеси руку, и клянусь тебе, что ты не уйдёшь отсюда живым. Только дай мне повод!

— Тридцать секунд, пожалуйста! — перебила Хлоя, повысив тон.

Руки Глэдис и Тесс не были связаны за спиной. Никто не мешал им применить те малые остатки амарантина, которые у них остались, но сейчас куда эффективнее усталости работал самый верный метод — страх. Обсудить действия друг с другом было невозможно, и любая неудачная попытка запросто могла привести к чьей-то смерти. Поэтому все, кроме Пракси, стали сговорчивыми как никогда, особенно когда кто-то из Вереска начинал повышать голос. Обе девушки опустили голову, чтобы не подумали чего лишнего. Из-за потраченного аромата, Глэдис было ещё больше не по себе, чем Тесс: было холодно, тошнота подступала всё сильнее, а тело предательски дрожало и от страха, и от недостатка сил.

— Тридцать секунд. Говори.

— Не слушайте пустые угрозы, — обратилась она к Вереску. — Даже при всём желании ни он, ни любой из заложников в этой ситуации вас уже не победит. Здесь ваша победа безоговорочна. Я понимаю, что нас ждёт либо суд, либо трибунал. Я понимаю. Но сейчас вся загвоздка в человеке за мной. Тот, что с ножнами, — она мотнула головой в сторону Сорроу, который держал руку на рукояти. — Я говорю как есть, потому что знаю его роль в этой операции и самолично видела предел его возможностей. Если вы пораните или, не дай Вездесущие, убьёте кого-то из них, он устроит мясорубку, из которой выйдет победителем лишь он один. Мы будем лежать мёртвыми, сгоревшие заживо, если вам угодно, а вы — рассечённые пополам. Я ни в коем случае не пугаю и не блефую, потому что неудачный блеф будет стоить жизни и мне, и остальным. Сейчас только факты, которые я проверяла сама и которые способны сохранить жизнь мне в первую очередь. Вы имеете право не верить и поступить по-своему. Вы можете перерезать мне горло даже просто из принципа, но тогда на этой площади будет лежать с два десятка трупов. Просто потому, что не послушали и были уверены, что один человек на такое не способен. Но он в первую очередь — экстренная мера, а не человек. Мера, которую они до последнего не хотят применять.

Про себя Хлоя благодарила каждого напуганного мейярфца, который хоть и держался на расстоянии, но не убегал. Они и только они были причиной того, что не произошло никакого бездумного самосуда. Если бы не наблюдатели, Вереск, вероятно, и не был бы так многословен. Хотелось верить, что те не разбегутся в самый неподходящий момент.

Её тридцать секунд кончились, но лидер Вереска не перебил. Она тут же уловила этот момент и продолжила:

— Вы наёмная сила для покровителей, как и я для этих людей. Ни вы, ни я не пропитаны их идеями настолько, чтобы за них умирать. Но выходит так, что если и попадём под удар, то все вместе. Вместе потеряем семьи, свои мечты, отложенные деньги и будущее. Потому что покровители приказали пережевать орех, который сами пережевать не могут. А орех, оказывается, до самых краёв напичкан крошечными лезвиями.

— Какой у него аромат?

— Он влияет на пространство и режет его своим странным клинком. Просто взглядом запоминает участки местности и разрезает их сразу, только достанет оружие, понимаете?

— Тогда прикажи ему отбросить оружие в сторону! Прямо сейчас! — перебил лидер.

— Сорроу, выкинь свой клинок. Приказываю. Немедленно выкинь его.

Хлоя даже не повернулась, чтобы посмотреть на реакцию. Гадать не приходилось — тот даже не шелохнулся. Пришлось сдерживать улыбку от такой наивной просьбы.

— Тут, видите ли, всё сложнее. Я для него просто какая-то там наёмница. А он парень идейный, в этом вся подноготная. Так что коль вы хотите навредить просто ради кровопролития — действуйте прямо сейчас. Если нет, то уверяю, можно найти альтернативу. И чтобы показать, что ни у меня, ни у кого-то из нас нет в голове какого-то изощрённого плана, считаю, что правильно было бы разморозить всех ваших людей. Живых, попрошу вас заметить. Пракси, ты слышал?

Парень в ответ неуместно выругался, и тогда Хлоя повернулась к нему. Она говорила со всем спокойствием, и в голосе её не читалось ни натянутой любезности, ни агрессии. Хлоя произнесла приказ и надеялась, что её пустоголовый друг не выдаст, что она применила аромат.

— Пракси, подумай ещё раз хорошо, взвесь все “за” и “против” и освободи тех, кого обездвижил.