Анатолий Гончаров

ГОЛЫЕ КОРОЛИ

ИСТОРИЧЕСКИЙ ДЕТЕКТИВ

Глава семьдесят третья

Не дающийся в понимание парадокс: народ напрягается спинным мозгом, размышляет, сомневается, спорит, затевает драки - за кого отдать голос? - и почти всегда выбирает не того.

Хуже, чем не того: Горбачев, Ельцин, Медведев... Только Чубайса, эту злокачественную опухоль на теле России, никуда не выбирают, но он, зная свое законное место у параши, никогда на это и не рассчитывал.

А вот Березовский, не сказавший за всю свою жизнь и двух правдивых слов, ткнул олигархическим пальцем в сторону никому не известного Путина и сказал: «Он будет преемником Ельцина». Электорат, озадаченный не своим выбором, не сразу проникся прозорливостью Бориса Абрамовича. Правда, тот и сам очень скоро готов был откусить себе и палец, и язык, наблюдая из Лондона шекспировский алгоритм происходящего в России.

Он полагал, что свита делает короля, а вышло наоборот: «Путин оказался предателем - в прямом и точном смысле этого слова. Придя к власти как преемник, он перечеркнул все то, что сделал его политический родитель - Ельцин. Путин стал демонтировать эффективную демократическую модель управления и воссоздавать прежнюю, неэффективную. Путин -контрреволюционер».

Так слава же богу! В эпоху дурных революционных катаклизмов прежде всего разрушается то, что дольше всего созидается - культура, традиционные духовные корни и ценности народа. Своих детей революция пожирает несколько позже. И в этом смысле Путин - великий контрреволюционер, достойный не только Нобелевской премии мира, но и того, что несопоставимо выше - общенародного признания.

А Березовского либеральная революция даже не стала жрать. Несъедобен оказался, как бледная поганка. Заинтересованным лицам пришлось прибегнуть к более гуманному способу: сначала утопили в ванне, а потом инсценировали самоубийство через повешение. Чем косвенно подтвердили высказывание нувориша: «Все разговоры о бескровной революции - это чистая теория, не имеющая ничего общего с практикой. Мы, русские, максималисты. И чем дольше будет длиться революция, тем больше жертв принесут при смене режима».

Себя он никогда не видел среди возможных жертв, ведь «мы - русские». Но революция как таковая неизбежна: «Самый бескровный, скажем, способ -миллион на площадь. Перед миллионом эта власть бессильна. Еще Владимир Ильич хорошо понимал правильную постановку задачи -вывести миллион на площадь и просто взять власть в свои руки».

А народ в России продолжает напрягаться: кто такой Навальный, за которого голосовали либеральные москвичи? Кто такой Ройзман, которого случайно выбрали мэром Екатеринбурга?

Березовский со всей своей прозорливостью не считал их политиками - так, карлики безмозглые, пацаны, которые захотели порулить. Тут его неискренность очевидна, ведь одно дело считать себя борцом, равным Путину, и совсем другое - Навальный, Ройзман. Не поминайте при этом Медведева - это вообще «дурилка картонная, страдающая карликовой болезнью».

Не будем поминать. Почившему Березовскому мы должны быть благодарны уже за то, что он первый распознал в Путине правителя, который нужен России. Руководствовался при этом, конечно же, своими интересами, но это уже не столь важно.

Путина выбрал он.

В этой связи любопытно, кто выбрал Януковича. Не Березовский, факт. Когда Борис Абрамович пожелал прибыть на Украину, чтобы поучаствовать в большой политической игре, депутат Верховной рады Давид Жвания радушно сказал: «Пусть приезжает, мы его здесь повесим».

Комментарий к несущественному

Про вечера на хуторе близ Диканьки мы знаем почти все.

Ах, как упоителен и как роскошен там летний день! Как томительны те жаркие часы, когда полдень блещет в тишине и зное, и голубой неизмеримый океан, сладострастным куполом нагнувшийся над землею, кажется, заснул, весь потонувший в неге!..

Про вечера близ Диканьки и окрест нее мы не знаем почти ничего. Это не чарующая выдумка Гоголя, а реально существующий серый и грязный окраинный район, застроенный заводскими цехами, складами, подъездными путями и глухими заборами, скрывающими от изумленного взора все то, чему изумляться не стоит.

В настоящей Диканьке -между железнодорожной веткой с одной стороны и производственными коробками с другой - таится за высоким бетонным забором некий каменный мешок с бараками внутри и неожиданно просторным плацем, обочь которого сиротливо произрастает пара деревьев с помертвелой листвой. Над всем этим неживым ландшафтом медленно проплывают рваные, мокрые тучи - ни солнца там, ни звезд, ни величавого месяца.

В Диканьке, на дальней окраине Харькова, расположена исправительная колония строгого режима № 12. Две с половиной тысячи зэков. Все с «тяжелыми» статьями. Красная зона. На входе в запретную «локалку» висит жестяной щит с выцветшей надписью: «Осужденный! Твое пребывание здесь временное!» Напоминание не воодушевляет, но настораживает. К делу не относится.