Беспощадный рай

Мой брат не ахает. Это не в его стиле. Но через телефонную трубку доносится характерный звук тяжелого дыхания, затянувшегося от шока.

Потом он начинает откашливаться. Хрипит, словно в его горле застрял большой кусок мяса.

— Ага, — хмыкаю я. — Теперь ты знаешь, что я чувствую.

— Дочь... Антонио... Моретти? — Его слова сложно разобрать из-за сдавленного покашливания. На заднем плане Тру что-то тревожно шепчет.

Дерьмо. Я ее разбудил.

— Прости, что звоню так поздно. Можешь возвращаться к своей жене.

— Нет! Стой! — громкий возглас едва не оглушает меня. Лиам откашливается, а потом шумно шипит в трубку: — Что, черт возьми, ты имеешь в виду, говоря, что она дочь Антонио Моретти?

— Я это и имею в виду. Ее зовут Джульетта Моретти. Дорогой папочка — наш добрый друг Антонио. Добро пожаловать в мою жизнь.

Он фыркает.

Представляю, как он с глазами по пять копеек сидит на постели, стиснув мобильный в руке так сильно, что костяшки пальцев побелели, и пытается не упасть в обморок от шока, а его хорошенькая молодая жена склонилась над ним в беспокойстве.

Это видение странным образом удовлетворяет меня.

— Больше никаких банальностей о судьбе, брат? Никаких мудрых советов о том, как не влюбиться в единственного ребенка нашего смертельного врага?

— Она знает, кто ты? — рявкает он.

— Да.

— Неудивительно, что она тебя терпеть не может! Они — Капулетти, а мы — Монтекки! Их семейная традиция — ненавидеть нас!

— Они с отцом отдалились друг от друга. Уже много лет не поддерживают контакт.

— Оу.

— А еще она ворует у плохих парней, таких как ее отец, и жертвует все на благотворительность. Так мы и познакомились.

— На благотворительном вечере?

— Нет! Она вломилась в один из моих складов и похитила у меня две тысячи подгузников.

Через мгновение Лиам бормочет:

— Это не может быть правдой.

— Богом клянусь, брат.

— Хах. Тогда твое состояние неудивительно.

Я стону от разочарования.

— Это я и пытался тебе сказать!

— Когда ты в последний раз ты был серьезно очарован женщиной? — спустя мгновение, задает вопрос Лиам.

— Тридцать лет назад.

— Я, блядь, не шучу.

— Я тоже. В последний раз что-то подобное я чувствовал лет в десять. Ее звали Кэти Данэм, и она жила через улицу от нас. Черные волосы. Зеленые глаза. Большая щель между передними зубами.

Он на мгновение задумывается.

— Та, что лопала горстями грязь?

— Это была ее сестра, Лиззи.

— Значит, повзрослев, ты ни разу не...

— Нет, — резко выпаливаю я, прежде чем он успевает продолжить. Я не вынесу, если он произнесет это вслух. — Однажды я был близок к этому. Но она любила другого. Да и…

Я провожу рукой по волосам, пытаясь подобрать слова, чтобы описать это.

— Сейчас все иначе. Меня словно ударило током. Словно подожгли. Словно у меня рак, и мне осталось жить всего несколько недель. Я смертельно болен. Я в полном отчаянии. Все ужасно.

— Похоже на то, — усмехнулся Лиам.

— А я еще даже не целовал ее!

В разговоре, состоящем из множества различных типов пауз и безмолвий, эта самая длинная. Долгая и полная неверия.

— Ты недавно падал? — наконец выдает Лиам. — Ударялся головой об острый предмет?

— Нет, — шиплю сквозь стиснутые зубы. Затем разворачиваюсь и иду в другую сторону, злобно пнув камень с моего пути.

— Что-то я забеспокоился состоянием твоего мозга. Похоже, он работает неправильно.

— Все в порядке! Ты не слышал ни слова из того, что я сказал?

— Это совсем на тебя не похоже.

— Я знаю, мать твою налево!

— Ты расклеился из-за женщины, которая тебя обокрала, которая тебя не любит и которую ты даже не целовал?

— Упрек от человека, который преследовал свою жену целый год, прежде чем набраться смелости заговорить с ней? И который похитил ее, потому что у каждой женщины это занимает первое место в списке «Самые романтичные жесты»?

— Зато ее отец не пытался убить меня шесть раз.

— Меня он пытался убить только дважды.

— Я говорил о себе. Я управлял делами до того, как ты стал меня подменять, помнишь?

— Ох, точно. Приношу свои извинения.

— Итак, Антонио Моретти совершил восемь покушений на нас вместе взятых. — Лиам делает паузу. — Похоже, его не будет в списке приглашенных на свадьбу.

Он смеется надо мной! Я слышу это в его тоне.

— Напомни мне дать тебе по носу, когда мы увидимся в следующий раз.

— О, да хватит тебе киснуть. Все же хорошо!

— Почему это хорошо?

— Страдания закаляют характер.

— Пошел ты, придурок, — рычу я.

— Не бросай трубку, я сейчас дам тебе полезный совет.

Наконец-то.

— Слушаю.

— Если и есть что-то, что я узнал о женщинах после встречи с Тру, так это то, что они ненавидят, реально ненавидят, когда их контролируют.

Я в замешательстве хмурю брови.

— И чем это может помочь?

— Как бы поделикатнее сказать? — Он задумывается, а потом: — Ты подавляешь как никто другой в мире.

— Я командую, а не контролирую.

— Не хочу тебя огорчать, но женщины — не моряки. Им не нравится, когда им отдают приказы, пока они драят палубу.

Я думаю о том, сколько раз после знакомства с Джули я требовал от нее того или иного, и чувствую слабый прилив смятения.