БеспринцЫпные чтения. Некоторые вещи нужно делать самому

Женщины в России обожают метросексуалов, потому что у нас метросексуалы — это не мужчины, которые придают большое значение своей внешности, а те, которые ходят с женой в Metro. Нет ничего сексуальнее для нашей женщины, чем внешность мужчины с тележкой, полной продуктов. Одним словом, охотник. Самец. С другой стороны, есть субтильные мальчики с бородой канадского дровосека, ежеминутно её поглаживающие, как бы проверяющие, на месте ли ещё их мужественность и сексуальность или они уже убежали за смузи. Вам смешно, а им мачково. Мачково — это когда очково, что ты уже не мачо. Этих инфантильных хлопчиков опытные женщины берут только со скидкой, а неопытные, к сожалению, умудряются переплачивать самым дорогим, что у них есть, своей молодостью.

А вот на вершине женской пищевой цепочки… стоял Семён. Таких, как он, как правило, съедают сразу после секса. На упаковке с Семёном всегда красовались три крупные цифры: 18+, 50+, 80+. Которые обозначали возраст, вес и уровень интеллекта. То есть, как вы правильно заметили, он был желанным для женщин с любыми цифровыми диапазонами.

Этакий гусар, при виде которого прекрасный пол готов был бросать в воздух не только чепчики, но и другие лишние для гусар предметы женского гардероба. Весёлый, красивый. С фигурой банино спьяджа, итальянского пляжного спасателя. Это типа такой красавчик, стул-вышка которого всегда направлена не в сторону плавающих потенциальных утопленников, а на пляж, чтобы прекрасная половина лежаков могла воочию неторопливо млеть от созерцания Спасателя… их внезапно одиноких душ. Особо опытным банини достаточно вместо спасательного круга бросить чуть прищуренный взгляд, и вечером чья-то жизнь спасена. Ну, честь потеряна, а жизнь спасена. Да и кто её будет искать-то — честь. Да еще на итальянском побережье! Кто не хочет её потерять, надо оставлять честь дома. Вышла за дверь, сразу раз её под коврик. А вернулась из Италии — нашла её целой и невредимой. Отлично. Можно нажимать на звонок.

Ну, это отдельная история, а мы вернемся к нашему герою. Женщины менялись с такой скоростью, что квартиру Семёна можно было уже по аналогии с мысом Доброй Надежды запросто переименовывать в мыс Доброго Семёна. Потому что Семён не отказывал никому.

Так прошли годы. Опытные женщины в России по-прежнему предпочитали метросексуалов, неопытные всё так же расплачивались молодостью за выбор инфантильных «канадских дровосеков», но любили и тех и других. А вот немолодого Семёна Романовича не любил уже никто. Да и сам, потрёпанный в постельных баталиях гусар, теперь больше всего на свете любил… диван, да так, что с течением времени вмятина на нём стала точно соответствовать фигуре Семёна Романыча в положении на боку, смотрящего телевизор.

Из былых сексуальных трофеев у Романыча осталась только шведская семья — стол и два стула из «Икеи».

С настоящей семьей, как вы понимаете, у Семена не сложилось. По году, месяцу жили многие, но все ушли. Каждая новая пассия если и не съедала после очередного секса, но кусочек души откусывала точно. И в итоге у Семёна внутри не осталось ничего. А пустышку через год выплёвывают даже маленькие дети.

Хотя нет. Ушли не все. Остался британский кот. Черчилль. Если вашего кота зовут Черчилль, то, по определению, худым он не может быть никак. Ну, сигары он может, конечно, и не курить, а вот толстым и умным однозначно быть обязан. Еще котенком с собой его принесла одна из многочисленных в то время претенденток на долгое семейное счастье. Но через месяц она уже съезжала от своего счастья не оглядываясь. Это только наши женщины могут собираться в театр целый час, а съехать навсегда они готовы за пять минут. А вот Черчилль уезжать от Семёна наотрез отказался, как и бойкотировал все последующие попытки другими многочисленными претендентками забрать его с собой от этой бездушной, бессердечной скотины Семёна.

Отношения Романыча и Черчилля были очень странными. Они как будто существовали в параллельных вселенных. Спали в разных комнатах, ели в разное время и если вдруг пересекались в коридоре, то старались не смотреть друг другу в глаза. Складывалось ощущение, что Черчилль не съезжал только из-за того, чтобы претендовать на квартиру, ну, если что вдруг с Романычем. Хотя на самом деле было всё с точностью до наоборот.

Говорят, кошки лечат душевную боль. Возможно. И Черчилль был бы очень рад это сделать. Но у Семёна не осталось чему болеть. Мебель. Нечего лечить. Поэтому старому Черчиллю оставалось только довольствоваться пустотой.

И вот однажды второй день кот ничего не ел и лежал на одном месте.

— Алло, это ветеринарная клиника? У меня кот два дня ничего не ест. Лежит на одном месте.

— А лет сколько?

— Шестьдесят.

— Да не вам. Коту.

— Ну где-то 15–20.

— Так он у вас долгожитель. Обычно коты живут 12–15.

— Пятнадцать?

— Ну да. К сожалению, у каждого из нас есть свой срок.