Беспризорщина

Рядом с дверью в контору стояло человек тридцать бомжей. На некоторых красовались передники из плотных полиэтиленовых мешков. В руках у всех имелись точно такие же, как у Ленки и Иваныча палки с крючьями и мешки. На головах большинства красовались настолько грязные бейсболки, что нельзя было понять какого цвета они были раньше. Женщин среди них было всего три. С испитыми лицами, в синяках и ссадинах, старательно спрятавшие колтуны из волос под драные спортивные шапки и платки. Иваныч и Ленка выглядели среди этого оборванного сброда чистенькими аристократами.

Появление незнакомой девчонки заставило всех замолчать. Все принялись разглядывать Горбунову. Причем даже не скрывали этого. Просто уставились и все. Кульков поздоровался с некоторыми мужиками за руку и представил ее:

– Внучку вот привел сегодня. Сама подработать захотела. Хочет какой-то костюм себе купить. Ее Ленкой звать, так что прошу не обижать…

Из конторы вышел крепкий симпатичный мужик невысокого роста в чистом спортивном костюме и почти новых кроссовках. Чувствовалось, что за собой он следит. Под глазами набрякли тяжелые веки, указывая, что человек пьет. Русые волосы были аккуратно подстрижены. Во всем его облике сквозило – «я еще не опустился окончательно». Посмотрел на Иваныча светлыми глазами и протянул старику руку:

– Здорово, философ! Значит, внучку привел? Я через двери услышал. – Серо-голубые глаза грустно смотрели на Ленку: – Молоденькая… – Вздохнул: – Ладно. Работай, девка. Я не против…

Издалека донеслось гудение и все торопливо направились наверх «гор». Кульков взял девчонку за руку и потянул за собой:

– Идем, а то все расхватают…

Мусорка еще только начала поднимать кузов, а люди уже кинулись вперед, выхватывая летевшие пакеты и даже отдельные предметы, не обращая внимания на опасность быть засыпанными отходами или задавленными кузовом. Люди толкались, злобно переругивались, а порой и били друг друга. Отъехала первая и сразу подошла вторая машина, затем сразу третья.

Горбунова поддалась общему настрою и торопливо выхватывала из кучи вонючего хлама все, что могло иметь хоть какую-то ценность. Ее зоркие глаза замечали многое, хотя и слезились от резкого запаха помойки. Она искренне радовалась, что у Иваныча оказались респираторы и эти шлемы. Бомжи на нее то и дело оглядывались, вполголоса матеря, но никто не рискнул отобрать у нее хоть что-то. Вскоре она набила мешок до половины и он стал тяжелым. Машины уехали. Большая часть отбросов была уже разобрана и мужики искали «добычу» уже не так яростно. Беззлобно матерились между собой, а порой и хвастались находками. Иваныч, постоянно находившийся поблизости от Ленки, протянул пустой мешок и похвалил, приподняв респиратор:

– Молодец! Собирай то, что еще не разобрано, пока я мешки в шалаш унесу. У тебя глазки позорче моих, да и скорость повыше. Скоро еще машины подойдут…

Он успел унести к шалашу всего четыре мешка, когда на свалке вновь началось столпотворение. Кульков снова принялся набивать мешки. Машины шли одна за другой. Бомжи не успевали растаскивать мусор, как сверху сыпался новый. Трактор мешал «собирателям», выравнивая и утрамбовывая поверхность. Бомжи материли тракториста почем зря, но тот даже не высовывался из кабины, лишь грозил кулаком сквозь стекло. Ленка видела, что он тоже одет в респиратор. Рабочий старался никого не задавить и иногда трактор даже останавливался.

Иваныч оттаскивал заполненные мешки в сторону. Он видел, что Ленка значительно опережает его по скорости собирания и добровольно взял на себя обязанности по оттаскиванию. Девчонка в это время старательно копалась дальше. Горбунова устала. Кульков подбодрил, оттаскивая в сторону еще два мешка:

– Скоро мусорки перестанут ездить. Еще немного покопаемся и пойдем разбирать найденное. Это ты с непривычки устала быстро…

Действительно, часа через два машины вдруг перестали ездить. Тракторист, проехав еще несколько раз по свежему хламу и примяв его, заглушил трактор и куда-то исчез. Жители свалки продолжали копаться в отходах, раскидывая мусор во все стороны и стремясь добраться до того, что засыпано и осталось целым.

Ленка старательно рылась в отходах, раскидывая крючком ненужное. Как все молоденькие дурочки часто поднимала флакончики из-под духов и подняв забрало, нюхала. Если в пузыречке что-то оставалось, она кидала его в мешок и продолжала рыться дальше. Порой она удивлялась – как много выбрасывается вполне приличных вещей и обуви, которые могли бы пригодиться тем, кто не в состоянии купить. Она, уже не спеша, успела насобирать больше мешка разных шмоток и немереное количество сапогов, туфель, босоножек, кроссовок. Большая часть была даже не порвана. Люди выбрасывали обувь из-за отсутствующего шнурка, полетевшей молнии, стертого каблучка или просто оттого, что обувь «не модная». Кое-что разошлось по шву и обувь вполне можно было зашить и носить дальше. Наконец Иваныч скомандовал:

– Все, Ленка! Идем разбирать, да сдавать надо. Наш приемный пункт только до восьми вечера работает, а мы с тобой сегодня много нахватали…