Бессердечная Аманда

Заметив, что кое-кто уже покидает собрание, он решил, что теперь и сам может уйти, не рискуя показаться невежливым, — не могут же они ожидать от почетного гостя, что тот подаст пальто последнему участнику мероприятия. Он через головы показал Бородатому на свои часы, постучал пальцем по циферблату и с сожалением пожал плечами. Бородатый не тронулся с места, но, похоже, не собирался возражать. Он поднял руки над головой, сложил ладони вместе и потряс ими в знак благодарности. Рудольфу этот жест показался несколько снисходительно-покровительственным, но зато он вновь обрел свободу.

На самом деле я ушел не после того, как откланялись первые гости, а смылся еще во время выступлений. В длинном коридоре, который я надеялся увидеть пустым, я обнаружил Аманду и подумал: «Куда ты до сих пор смотрел?» Она растерянно стояла перед вешалкой, которую, по-видимому, только что нечаянно сорвала со стены; у ее ног высилась гора пальто и курток. Она держала в руках край собственного пальто и изо всех сил тащила его из кучи, но никак не могла вытащить. Было ясно, что она точно так же тащила его с вешалки, когда та еще висела на стене, то есть этот акт вандализма — ее рук дело. Торчать в коридоре было опасно: в любую минуту кто-нибудь мог выйти из гостиной и обнаружить мое дезертирство.

Аманда оглянулась и как будто с облегчением вздохнула, увидев, что других свидетелей, кроме меня, нет. Она сообщила, что вешалка вдруг пошла ей навстречу и рухнула на пол. Я ответил, что хорошо могу себе это представить. Она спросила: «Что же теперь делать?» Я сказал, что самое лучшее, это как можно скорее исчезнуть, и она, похоже, разделяла мою точку зрения. Она даже готова была махнуть рукой на свое пальто и уже повернулась к двери, но я удержал ее, заметив, что последнее, то есть единственное оставшееся на вешалке, пальто изобличит преступника. Я проделал некое подобие борозды в этой свалке одежды, и ей наконец удалось последним рывком высвободить свое пальто, довольно потертое, цвета лаванды. Уже на лестнице я сообразил, что вандалом скорее всего сочтут меня: мое исчезновение будет гораздо заметней, чем исчезновение Аманды. И это при том, что я вообще пришел без пальто. У меня его просто нет, у меня есть только плащ. Вся надежда была на Бородатого, который приветствовал меня у двери и должен был запомнить, во что я был одет. Внизу перед домом Аманда надела пальто, я рыцарски предложил ей свою карету, и она согласилась. Все это показалось мне слишком глупым для Рудольфа.

Литературный вечер начался в конце дня, Рудольф надеялся, присоединившись там к какой-нибудь живой компании, хотя бы благополучно убить вечер. На лестнице до него дошло, что он не знает ни одного человека в городе, которому мог бы позвонить и спросить: «У тебя есть время?» А единственный клуб, в который он мог бы пойти, отпадал по той причине, что там почти всегда торчала одна из его двух бывших жен. Правда, оставалась еще одна знакомая, с которой он мог бы встретиться, некая Коринна, художник по костюмам из Комише Опер (но с ней у него все еще было под вопросом, надо было еще как следует подумать, стоит ли развивать эту связь).

В парадной, у выхода на улицу, стояла Луиза. Она пережидала дождь, который, наоборот, только усиливался; на краю тротуара расползались под дождем серые кучи снега. Когда Рудольф спустился вниз и тоже в нерешительности остановился рядом с ней перед выходом, она спросила: «Вы тоже решили уйти?» Из этих слов он понял, что и она была в квартире Бородатого, хотя ее лицо было ему незнакомо. Он подумал: «Куда ты смотрел?» — и ответил, что мероприятие оказалось длиннее, чем он предполагал, а у него еще есть кое-какие неотложные дела. Она кивнула. Ее совершенно точно не было среди выступавших, иначе бы он ее запомнил. Он сказал, что, откровенно говоря, у него нет никаких неотложных дел, просто ему вдруг стало скучно. Она улыбнулась и опять кивнула. Он увидел, что ее сиреневое пальто неправильно застегнуто: вверху осталась лишняя петля, а внизу — лишняя пуговица.

Его машина стояла недалеко от подъезда, он мог бы двумя-тремя прыжками добраться до нее, не успев промокнуть, но теперь это было бы невежливо; ему следовало бы предложить ей довезти ее хотя бы до ближайшей станции метро. Он не придумал ничего лучше, как поинтересоваться, что ее связывает с литературой. Она ответила как человек, у которого было достаточно времени как следует задуматься над этим: «Любопытство». Он сказал: «Значит, то же, что и меня».