Бессердечные изгои. Безжалостный соперник

– Извини, Элис, мне нужно срочно возвращаться на Манхэттен, чтоб уволить себя.

– Если это какая-то шутка, то я ее не понимаю, пожалуйста, объясни мне. – Трауриг смотрел на меня так, будто я вломился в его кабинет в сомнительной одежде Джулии Робертс из фильма «Красотка». Кромвель сидел позади с каменным лицом. – Сначала ты уволил Клэр без нашего согласия – даже не посоветовавшись с нами, – а теперь вручаешь нам заявление об уходе?

– Ах, не надо так недооценивать себя, сынок. – Я улыбнулся, сидя с другой стороны стола, чувствуя себя совершенно спокойно от осознания того, что чуть меньше чем через три дня они будут снимать с двери золотые буквы моего имени. – Да, вы правильно поняли. Я увольняюсь. Прямо сейчас.

– Но… Почему? – пробормотал Трауриг, взмахивая руками и не скрывая своего раздражения.

– Список длинный, но перечислю основные причины. Я должен был стать партнером еще три года назад, я перерабатываю и недооценен. Кромвель – придурок, без обид, приятель. – Я подмигнул побледневшему Кромвелю, прежде чем снова посмотреть на Траурига. – И ты не сильно лучше. Ты заставляешь меня перепрыгивать через обручи и наслаждаешься, когда видишь, как я потею из-за этого. И какое-то время я играл по вашим правилам. Пока это не перестало того стоить. Что и произошло примерно… – Я посмотрел на свои часы. – Три дня назад.

– Ты выкидываешь свою карьеру в мусорку, – предупредил Трауриг.

– Я говорил с самого начала, что этот парень будет проблемным, – выплюнул Кромвель, кося глаза в сторону Траурига и двигая рукой, будто он вызывал призрака. – Он покидает корабль и отправляется в другое место. Куда, парень? Скажи нам сейчас, – Кромвель ткнул указательным пальцем в стол, будто я ему что-то должен.

Я зевнул. Когда в последний раз я забивал на свои манеры и вел себя как негодяй из Хантс Пойнта? Спорю, что почти два десятилетия назад. Но это было неплохое чувство.

– Даже если бы меня ждала другая работа, вы были бы последним, кому я рассказал, Кромвель. Вы подшучивали надо мной с первого дня, а сами почти не приходите в офис. Я буду рад, если вы хоть немного замараете руки настоящей работой теперь, когда меня не будет. – Я поднялся, направляясь к дверям.

– Мы снова наймем Клэр. Просто чтобы ты знал, – сказал Трауриг за моей спиной. Я остановился. Повернулся. И увидел дерьмовую ухмылку на его лице. – И это все? – спросил он. – У тебя была интрижка с этой маленькой милой штучкой, а потом все вышло из-под контроля? Теперь ты сбегаешь, на случай если она придет за тобой? Ударит тебя собственным заявлением о сексуальном домогательстве?

Он был настолько далек от истины, что я кое-как сдержался от смеха.

– Мисс Лесавой была уволена, потому что предала мое профессиональное и личное доверие. Если вам нужна крыса в вашей компании, а я предполагаю, что так и есть, так как вы оба грызуны, то я настоятельно рекомендую вам вернуть ее на эту должность, – с этим я хлопнул дверью перед их лицами. И, черт возьми, мне полегчало.

В тот же вечер я ждал Арью возле ее офисного здания. Не привыкший вести себя как щенок или ощущать себя подобным образом, я чувствовал, что мое эго впервые за многие годы получило синяк.

Ладно, это было больше, чем просто синяк или царапина.

Хорошо. Мое эго было совершенно обезглавлено. Оно хорошо служило для придурка. За эти годы из-за него я попал в большое количество неприятностей.

– Мне напомнить тебе, что я лишу тебя адвокатского права, если ты не отстанешь от меня? – сразу же возмутилась Арья, как только вышла из здания, пропуская любезности. Она была одета в кожаную юбку карандаш в сочетании с шикарной белоснежной блузкой и выглядела как рай на земле. Удивительно, как я вообще изначально отпустил ее из своей постели. Я легко догнал ее, когда она шла к метро.

– Лиши меня, – спокойно сказал я, мое плечо касалось ее.

– Оставь меня в покое, – она выпустила из себя раздраженный звук, качая головой.

– Твои родители говорили с тобой после суда? – спросил я.

– Как будто тебя это волнует, – снова недовольство.

Я положил руку на ее плечо. Она остановилась, резко повернувшись ко мне лицом и отбросив мою руку, огонь полыхал в ее глазах.

– Меня, – я ткнул себя в грудь, – это волнует. Каждый день я пытаюсь поговорить с тобой. Так что не говори, что мне плевать, Арья, когда вполне возможно, что я единственный придурок в твоей жизни, которого это волнует.

– Я не хочу, чтобы ты волновался об этом, – ее голос сорвался. – В этом все дело. Я сказала, что лишу тебя адвокатского права, если не оставишь меня в покое. Потому что ни одна часть меня не хочет, чтобы ты был в моей жизни.

– Ни одна? – повторил я.

– Совсем ни одна, – она покачала головой.

– Врунья, – сказал я, обхватив руками ее щеки. – Я уволился, – признался я. Ее глаза расширились, занимая почти половину ее лица.

– Ты уволился? – повторила уже она.