Бессмертные

А в голове Гарри билась сумасшедшая мысль: у него на крючке Бессмертный – огромный белый кит, пытающийся освободиться, чтобы жить вечно, сотрясающий поверхность воздушного матраса яростными выпадами и дикими рывками. Эта картина была настолько сюрреалистична, что походила на ночной кошмар.

Титаническим усилием Уиверу удалось перевернуться. Теперь веревка оказалась у него в руках. Он поднялся на слабых, подгибающихся коленях и потянул за нее, пытаясь затащить Гарри на матрас. Глаза Уивера уже вылазили из орбит.

Гарри уперся каблуками в пол. Уивер поднялся, словно кит, выталкивающий свое огромное тело из воды, и теперь стоял, бесформенный и страшный, с багровеющим лицом. И тут, где-то внутри, в глубине жирных складок, не выдержало сердце, и монстроподобная туша осела. Как тающая восковая фигурка, он стек на матрас, на котором провел почти три четверти века.

Гарри ошеломленно размотал веревку с руки и пояса. Она врезалась в тело глубоко, так, что выступила кровь. Он ничего не почувствовал, отпустив веревку. Просто вздрогнул, прикрыв глаза.

Спустя некоторое время, не отложившееся в памяти, он услышал, как кто-то зовет его:

– Гарри!

Голос принадлежал Марне.

– Ты в порядке? Гарри, пожалуйста!

Он сделал глубокий вдох.

– Да. Да, я в порядке.

– Иди к панели, – велел молодой человек, оказавшийся Пирсом. – Тебе придется поискать нужные кнопки, но они наверняка как-то отмечены. А потом нам самим нужно будет убираться отсюда. Снаружи нас ждет Маршалл Картрайт, и, полагаю, он уже теряет терпение.

Гарри кивнул, но не сдвинулся с места. Нужно быть очень сильным человеком, чтобы выйти в мир, где бессмертие стало реальностью, а не мечтой. Ему придется жить с этим фактом, сталкиваясь со всеми сопутствующими проблемами. И они, конечно же, будут важнее всего, что он мог себе вообразить до сих пор.

Он двинулся к панели, чтобы начать поиск.

Время колдовства

Киту и Кевину, готовым поверить в разные колдовские штучки.

Вступление

Фэнтези намного старше научной фантастики – возможно, оно не менее старо, чем вся беллетристика. Научная фантастика не могла зародиться, пока достижения науки и техники не вошли в повседневную жизнь и авторы не начали рассуждать о возможном направлении этих достижений и об их влиянии на людей, фэнтези же возникло вместе с первыми сказочниками, вскоре после того, как люди начали разговаривать.

Фэнтези рассказывает о ситуациях и событиях, не случающихся в реальной жизни, в то время как ситуации и события научной фантастики, достаточно необычные, могут в принципе быть реальными. В одной из своих работ, «Обозрение мировой научной фантастики», я определил фэнтези как литературу различий, а научную фантастику – как литературу перемен. Фэнтези трактует о сверхъестественном, научная фантастика – о естественных событиях, продленных во времени и пространстве.

Фэнтези не слишком интересовало меня как писателя – фантастическими возможностями науки и техники я увлекался гораздо больше, – но, как читатель, я очень его любил. Стал зачитываться романами Эдгара Райса Берроуза о Тарзане, едва научившись читать, а позже воздал должное его циклам о марсианине Джоне Картере и Пеллюсидаре. В 1939-м, в «Фэймос фэнтастик мистериз», я открыл для себя романтические фантазии Абрахама Меррита, но сам стремился писать только научную фантастику.

Все изменилось, когда Джон Кэмпбелл в том же 1939 году стал издавать в дополнение к «Эстаундинг» новый журнал «Анноун». Там предалагалась совсем другое фэнтези, написанное по образцам научной фантастики, за что его порой называли рациональным. «Машины машинами, вы мне историю дайте», – говорил Кэмпбелл своим научным фантастам. В «Анноун» то же самое требовалось от сверхъестественного. Допустим, что магия существует – как она будет работать в реальности? Если есть лепреконы, как они живут и что делают? На что в самом деле способны призраки? Какую цену, материальную и духовную, нужно заплатить за приобретение волшебного дара?

«Анноун» (позднее «Анноун уорлдз») продержался всего пять лет, с 1939 по 1943 год, из-за нехватки бумаги в военные годы. За его короткую жизнь в нем увидели свет многие произведения, признанные классическими: «Зловещий барьер» Эрика Фрэнка Рассела, «Страх», «Небесная пишущая машинка» и «Рабы сна» Рона Хаббарда, «Магия инкорпорейтед» Роберта Хайнлайна, повести Спрэга де Кампа и Флетчера Прэтта о забавных приключениях Гарольда Ши, роман де Кампа «Да не опустится тьма» и рассказы из сборника «Колеса возможного», «Мрачнее, чем вам кажется» Джека Уильямсона, «Ведьма» Фрица Лейбера и десятки рассказов наподобие «Оно» и «Борговля тутылками» Теодора Старджона.