Бессмертный корабль

Рассвет долог. Свежий ветер не в силах развеять плотный туман. Сквозь толщу тумана и нескончаемые сумерки ненастного октябрьского утра поверхность реки невидима. Николаевский мост, перегораживая Неву перед «Авророй», выглядит горбатым чудищем, повисшим в пространстве без всякой опоры. Луч корабельного прожектора теряется в серой мгле. Сверля ее, он то взвивается под низкие дождевые тучи, то плашмя падает на отполированные осенней слякотью гранитные плиты Английской и Сенатской набережных, на бесконечно длинный фасад Зимнего дворца, затем круглым дрожащим пятнышком перемещается по Дворцовому мосту на Васильевский остров, к Ростральным колоннам, вытягивается желтой дорожкой вдоль Университетской набережной и, постепенно укорачиваясь, ползет к блестящим от дождя древним сфинксам, словно несущим бессменную вахту возле Николаевского моста.

Приказ Военно-революционного комитета выполнен в три часа тридцать минут утра.

Как только юнкера, завидев «Аврору», бежали в предрассветную тьму, группа корабельных электриков съехала в шлюпке на берег и своими силами привела в действие механизмы разводной части моста. В тот же момент, едва пролет стал на место, с Васильевского острова хлынули навстречу кексгольмцам и морякам Второго Балтийского флотского экипажа отряды солдат Финляндского резервного и сто восьмидесятого пехотных полков и василеостровских красногвардейцев. Соединясь, они двинулись в центр города.

Многие авроровцы хотели последовать их примеру, но Белышев именем Военно-революционного комитета, как его комиссар, запретил покидать корабль. Всем без исключения, кроме Лукичева. Тот переправлен в шлюпке через Неву с наказом доставить в Смольный донесение комиссара о том, что крейсер «Аврора» держит Зимний дворец под прицелом шестидюймовых орудий и что моряки ждут дальнейших указаний Ленина и Сталина.

С тех пор как Лукичев скрылся в тумане за мостом, корабельный колокол трижды отсчитал время.

На исходе восьмой час утра, но дневной свет никак не поборет ночную мглу. Три с лишним часа длится ожидание ответа из Смольного.

Мокнут под непрестанным дождем на пронизывающем штормовом ветру люди орудийных расчетов на баке и на корме, электрики на марсовой площадке у прожектора. На мостике неясно видны три человека в клеенчатых дождевиках с островерхими капюшонами. Это Белышев, Липатов и Захаров. Перед их воспаленными от бессонницы глазами все сливается, затянутое серой мглой тумана. Мостик «Авроры» будто висит над непроницаемой облачной бездной.

* * *

Четырежды звенит, гулко отзываясь на двойные удары, корабельный колокол: восемь часов утра.

Оставив на мостике Липатова и Захарова, комиссар спускается внутрь корабля.

Везде — в кубриках и коридорах жилых палуб — слышен говор сотен людей. Моряки наготове: бушлаты застегнуты, винтовки в руках или положены рядом. Желто отсвечивают надетые поверх бушлатов ленты с патронами, блестят штыки и стволы винтовок.

Машинисты напряженно выслушивают комиссара.

— Берите по десять человек и разведайте, что у Зимнего. Фотеев, иди по Конногвардейскому бульвару к Исаакиевской площади. Бабин, двигай к Адмиралтейству по набережной. На рожон не лезьте, но ежели юнкера и прочие корниловцы заденут, спуска не давать!

— Не сомневайся, — заверяет Бабин. — Сумеем представиться: мы с «Авроры»!

Отобрав двадцать человек из массы желающих идти в разведку, машинисты уводят их на верхнюю палубу, к трапу, возле которого ерзают на коротких речных волнах спущенные с корабля шлюпки.

Откинув капюшон плаща, Белышев продолжает обход помещений. Приятно побыть в тепле после ночи, проведенной на ветру, под дождем! Обостренный слух ловит обрывки разговоров.

Комиссар входит в кубрик.

Смеющиеся артиллеристы плотным кольцом сидят и стоят вокруг дюжего комендора Евдокима Огнева и его закадычного дружка Лариона Гурдина.

— ...Вот погодите, — басит Огнев, — вытряхнем господ — и сами себе господа будем!

Улыбки на лицах артиллеристов сменяются суровой решимостью. Взгляды обращены на Белышева: скоро ли?

— Чего же годить? — недоумевает комендор Минеев. — Когда выступим, комиссар?

— А разве мы не выступили? — в свою очередь, спрашивает Белышев. — Чем плоха позиция для пушек? Или боитесь промахнуться по Зимнему?

— Отсюда?.. Как-нибудь не промахнемся, — обещает Огнев. — Только прикажи.

— Не я приказываю, а Военно-революционный комитет. Мы обязаны подчиняться его указаниям. Так предписал Центробалт. Лукичев послан в Смольный. Вернется и скажет, что приказано «Авроре».

Гурдин вздыхает:

— Скорее бы...

Оглушительное дребезжанье сигнального звонка пронизывает весь корабль.

Теперь разговаривать некогда.

Вслед за Белышевым, на ходу заряжая винтовки, обгоняя друг друга, моряки выбегают на верхнюю палубу.

Все еще только рассветает.

Тусклый октябрьский день занимается над Невой и фасадами зданий на гранитных набережных. Мост и набережные пустынны. Ветер гонит по свинцовой поверхности реки грязнорыжие барашки зыби.

Комиссар осматривается и, не увидев ничего угрожающего, спешит на мостик, чтобы узнать причину боевой тревоги.

— Гляди!