Бессмертный мятежник

– Не все равно. У животных нет социальной памяти. Они не могут рассказать друг другу, что с ними случилось, не могут передать своим детям воспоминания о Духах, захватывающих души и повелевающих жечь дома, вытаптывать посевы и убивать ни в чем не повинных людей. Впрочем, какое дело Духам Тьмы до того, что их развлечения нарушают развитие человечества? Стоит ли думать, что у низших существ – людей – появились свои убеждения, своя вера, своя любовь? В конце концов, если даже людишки вымрут до последнего колена, что стоит подождать еще сотню миллионов лет, пока появится какая-нибудь новая разумная раса, новая игрушка? Ну что ты кривишь губы, Табунщик? Представь, что кто-нибудь стал бы так обращаться с Духами Тьмы?

– С Духами Тьмы так поступить нельзя, – гордо сказал Табунщик. – Они хитры и могущественны. Они справятся с любым врагом, превратят его в пыль…

– Почему же вы не можете справиться с Осквернителем Основ – одним-единственным Духом? Где ваша хваленая сила? Я скажу тебе, в чем дело! Дух Мятежный не одинок. Он черпает силу в поддержке людей – тех самых презираемых вами ничтожных тварей. И чем сильнее человеческая цивилизация, тем меньше шансов у вас вернуть былое могущество. Можно было бы попытаться договориться с вами – вы получили бы относительную свободу в обмен на обещание никогда не трогать человеческие души. Но верить вам, Абаси, нельзя – никогда и ни при каких обстоятельствах! Нельзя играть с Сатаной!

– Абаси? – Табунщик резко остановился, лицо его побагровело. – Откуда ты знаешь это слово? Мятежник не должен помнить его, оно вытравлено из его памяти! Признавайся, человечек, или я вышибу из тебя мозги!

– Давай, вышибай! – Дема встал напротив Табунщика, скрестил руки на груди, нагло усмехнулся. – Ну? Что же ты? Побоксируем? Покажу тебе пару приемчиков. Они пригодятся тебе дома, в твоем Мире Тьмы, когда будешь бить морды друзьям-собутыльникам…

– Милостивые судари! – голос раздался совсем рядом и Демид с Табунщиком едва не подскочили от неожиданности. Перед ними сидел зверек величиной с лисицу и с такой же остренькой мордочкой. Этим сходство с земным зверем заканчивалось. Туловище существа было круглым, с аккуратненьким забавным пузиком. Зверек сидел на задних ногах, сложив на животе верхние трехпалые лапки и обмотав длинный пушистый хвост вокруг себя, как горжетку. Весь он был покрыт нежным пухом голубого цвета.

– Кумс. Меня зовут Кумс. Я счастлив иметь дело с испытуемыми, столь поднаторевшими в духовных спорах. Я думаю, даже то изощренное испытание, которое я имею честь вам предложить, будет вам под силу – разумеется, при условии напряжения всех умственных и душевных потенций. Постарайтесь отгадать загадку, над составлением которой бились лучшие умы Вселенной.

– Я весь внимание! – заявил Табунщик, поклонившись зверьку. Он вытаращил на Кумса глаза, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Демид опустился на землю и положил руки на колени.

– Что это такое: круглая такая, белая, цветочки на ней нарисованы? Плоская, из фарфора сделана, и едят еще с нее? На "та" начинается, на "елка" заканчивается?

– Тарелка! – быстро сказал Табунщик. – Я первый угадал, господин Кумс! Несмотря на необыкновенную сложность и изысканность этой загадки. Прошу учесть это. Все, мы можем идти?

– Нет, судари, – сказал Кумс и облизнулся. Язык у него был тонкий, розовый и необыкновенно длинный – сидя, он мог достать им до земли. – Это только первая из загадок, хотя и достаточно высокого уровня. Что же, если вы так умны, загадаю вам более сложную. Вот: она тоже белая, только мягкая, на нее надета наволочка, а внутри – перья. И спят на ней. На "по" начинается…

– Подушка! – завопил Табунщик, словно боясь, что Демид опередит его. Дема сидел и спокойно разглядывал зверька.

– Третья загадка – очень трудная! Он большой и серый, уши у него тоже большие и хобот есть. И бивни. На "с" начинается, на "лон" кончается.

– Слон. – В голосе Табунщика уже не было торжества. Он недоуменно поглядел на Демида. Демид пожал плечами.

* * *

Демид потерял счет времени. Сколько загадок уже произнес этот голубой зверь? Сотню? Тысячу? Все они были такими же дурацкими, как и первые три. Сначала Табунщик терпеливо называл отгадки, Демид молчал. Когда Абаси охрип и осоловел, Демид сменил его и стал отгадывать сам. Два солнца немилосердно палили. Непонятно, существовала ли в этом мире ночь? Светила неутомимо кружили по небосводу, не собираясь заходить за горизонт. Окажись полуголый человек в подобной пустыне на Земле, он давно бы уже лежал на песке обожженный и обезвоженный. Впрочем, здесь тоже приходилось несладко. Голова Демида немилосердно болела, кровь стучала в висках, белые разводы плыли перед глазами. Физически крепкий Табунщик сдавал на глазах. Он сидел, обхватив колени руками, напротив Кумса, буравил его глазами, налитыми кровью, и тяжело дышал. Демид чувствовал, что Дух Тьмы едва сдерживает желание разорвать зверька-мучителя на части.