Бессмертный мятежник

– Ну что ты? – Табунщик изобразил испуг на лице. – Как же я могу убить это живое существо? Вдруг у него – семья, дети, собственные понятия о любви и чести? Ты об этом не подумал, Дема? Или ты считаешь себя существом высшего сорта? Ты ведь так любишь разглагольствовать о правах всяких примитивных божьих созданий?

– Не юродствуй! – Демида прошиб холодный пот. – Ты уже убил здесь несколько тварей, и тебя совсем не волновало, что они об этом думают…

– Вот именно, я уже напортачил достаточно. Кстати, я не собирался убивать этого кретина – Кумса, он сам напросился! А ты наблюдаешь со стороны, как я прокладываю тебе дорогу. Ты у нас чистенький и незапятнанный! Хватит! Попробуй сам выкрутиться. Во всяком случае, не я причинил тебе этот урон, все претензии к синему червяку. Желаю удачи!

– Подожди, подожди, Абаси! Нельзя же так!

– Почему нельзя? Можно! Как видишь, я ухожу, и ничего не случилось. Гром не прогремел, молнией меня не убило. Наблюдатель не примчался, чтобы сделать мне замечание. Значит, ничего противозаконного я не совершаю. Попробуй прочитать "Отче наш". Говорят, иногда помогает…

Табунщик повернулся и пошел, не оглядываясь. Демид успел заметить, что он нес с собой несколько больших кусков мяса и запас воды в сосуде, сделанном из кожуры какого-то плода. Похоже, Абаси чувствовал себя все более уверенно в этом Мире. Чего нельзя было сказать о Демиде.

Демид попробовал медленно напрячь мышцы, а потом резко расслабить их, чтобы уменьшить давление живой веревки. Бесполезно… Червь реагировал на любое движение человека и лишь усиливал хватку. Дема застонал от бессильной ярости, перекатился на спину и затих.

Он лежал, собираясь с силами и вспоминал свою жизнь. Никогда она не была спокойной – судьба не давала Демиду расслабиться ни на миг. Он уже привык, что удел его – ежеминутный риск. Агей, Табунщик, Яна и Лека… Дема сопоставлял все, что он узнал за последние полгода, все, что он вспомнил, вернув себе всю силу и Ромб Защитника. Картина была ясна. Не хватало только одного важного компонента – он не знал Имени! Имени Мятежника. Духа, которого он приютил в своем сознании.

Синяя продолговатая головка закачалась перед его лицом. Демид скосил глаза, пытаясь рассмотреть голову червя. Это было небольшое утолщение на конце "шнура", – без глаз, ноздрей и рта. Тем не менее червь хорошо ориентировался в своем поиске – Демид чувствовал это. От червя исходили едва заметные телепатические флюиды, и это было странно для такого примитивного безмозглого создания. Червь не должен был думать, но в маленькой его головке роились обрывки мыслей, удивительно знакомых Демиду.

Медленно покачиваясь, голова червя нащупала висок Демида и прижалась к нему. Демид вскрикнул, ледяной бурав впился в его мозг. Голова закружилась. Мысленный щит Демида дал брешь, в нем образовалась дыра, куда со свистом полетели мысли, ощущения и информация. Демид дернул головой, покатился по земле, пытаясь скинуть головку червя с виска, но тот держался цепко.

Наконец, существо удовлетворилось. Голова его отлепилась от кожи человека и исчезла из поля зрения. Дема приводил в порядок свои мысли, растревоженные незваным чужаком. Значительного урона нанесено не было, но Дема чувствовал слабость, как будто не спал подряд три ночи.

"Так… – Демид с трудом преодолевал желание заснуть. – Кажется, понятно. Мысли в его маленькой башке – мои собственные. Вот почему они показались мне такими знакомыми. Этот паразит питается умственной энергией. Он будет вычерпывать мое сознание понемножку, пока не превратит меня в полного дебила. Интересно, понимает он, о чем я думаю, или переваривает мои мысли независимо от их содержания? Ну конечно, человеческого языка он не понимает. Бесполезно ругаться с ним: "Пошел, мол, к чертям собачьим, ублюдок шнуровидный!" Но можно попытаться оттолкнуть его на уровне ощущений. Убедить его, что я ужасно невкусный".

Через полчаса пленитель Демида снова оживился и зашарил в поисках новой порции еды. Дема представил свою черепную коробку: мысленно заполнил ее кипящей фтористой кислотой ядовито-зеленого цвета – горькой, как желчь, разъедающей все на своем пути. Червь ткнулся головкой в висок и испуганно отпрянул. Затем вновь присосался к коже и начал медленно, осторожно проникать в сознание Демида, взламывая скорлупу его щита. Ему не нравилась пища, которую представлял теперь разум человека, но все же он намеревался продолжить трапезу.